– Слушай-ка, Артем, – обратился я к сыну, – смотри, сколько здесь следов колонковых. Да крупные-то какие! Раз уж случилось такое дело, – сгубили зверька, – давай поставим здесь где-нибудь капкан со свежей наживкой. Вон она толстушка какая. Может, позарится колонок? – Артем не возражал.
Выбрали место возле сосенки, где стояли подобно двухскатной крыше, опираясь друг на друга, два плоских камня. Подобрали палку-сухостоину, веревочкой плотно примотали к ней пищуху. Нашелся в рюкзаке и запасной капканчик. Закрепили его отожженной проволокой, приготовленной для заячьей петли, к той же палке рядом с тушкой. Сунули все это под каменную крышу, насторожили капкан, конец цепочки закрепили в основании стоявшей рядом сосенки. Припорошили все снегом, замели, насколько это было возможно, собственные следы.
Пока всем этим занимались, стало смеркаться. Торопливо собрались и двинулись к дому. Отметить в своей тетрадке установленный капкан я так и не удосужился, – то ли пожалел для этого времени в наступающих сумерках, то ли попросту забыл в суматохе последних действий. Домой мы с Артёмом вернулись уже затемно.
*
В следующую субботу проверять капканы я отправился один. Артем чем-то был занят. Да я и сам не намерен был привлекать его к этому делу. Еще в ночь занепогодило, запуржило. Сырой пронизывающий ветер трепал деревья. Тот, кто жил в Забайкалье, знает, каким бывает там конец февраля. Не хватало еще простудить парня, – думал я. Тем не менее, капканы нужно было проверить, и я пошел в эту круговерть.
Опустив «уши» своей рассомашьей шапки и подняв воротник, шел по обочине дороги к лесу, мысленно проклиная свое увлечение. Когда зашел, наконец, в лес, – немного полегчало. Ружье расчехлять не стал, двинулся сразу к началу путика. Нужно было проверить капканы, и домой, – к теплу.
Как и в прошлый раз, путик ничем меня не обрадовал. Более того, я сбивался с пути, поскольку тропу мою занесло, приходилось то и дело заглядывать в мою полевую тетрадку, чтобы выйти к капканам, руководствуясь ориентирами. Но капканы были пусты. Правда в одном месте я все же испытал мстительное чувство радости, – возле сработавшего капкана валялась с размозженной головой сойка.
– Допрыгалась, – невольно воскликнул я с полным, не скрою, удовлетворением. Она, видимо, попыталась склюнуть приманку, лежавшую на пятачке капкана, ну а он, понятное дело, эмоциями не обладал, – красивая она птичка, или нет, – щелкнул и размозжил ей голову.
Что мне оставалось делать с замороженной тушкой. Порвал её на куски, часть оставил в качестве приманки у этого капкана, остальное забрал для других. Не рябчик, конечно, но колонок и этим не побрезгует. Пошел дальше. Вышел к концу путика, убедился, что и в последнем капкане ничего нет, сунул тетрадку в карман, заторопился к дому. Ну