– Костя Андреев… мне показалось, вы с ним больше близки, чем стараетесь мне показать.
– Ну, прямо! – с показным равнодушием отреагировала она.
– Можно не замечать человека, но вы специально подчеркиваете свое безразличие. К чему бы это?
Он мог только удивляться ее выдержке. Никак не проявила своего беспокойства, разве что на беломраморном лбу обозначились характерные складки.
– Никогда бы не подумала, каким причудливым образом создается впечатление о человеке, – раздумчиво отметила она. – Надо последить за своим поведением. Я так думаю.
Леня вгляделся пристальней, но ничего не заметил похожего на лукавство или иронию. Девушка действительно делала выводы, благодарна ему за откровенность. Встала, подошла, наклонилась, прощекотала в ухо насмешливым голосом:
– У вас, наверное, большой опыт в общении с девушками и… безмерная фантазия.
– Как сказать… – замялся Леня. – Двор небольшой, и ваша показная холодность бросается в глаза. Естественно предположить более тесные отношения.
– Вы правы, – мягко отстранилась девушка. – Началось с общей песочницы, но мы выросли, и мои отношения с ним стали более осмотрительными, чтобы не давать повода для напрасных мечтаний.
– А те ребята, что трутся у ларька…
– У них своя жизнь, стараются не попадаться. Тут ведь участковый – всех знает. Чуть что, он сразу к Петьке Рябову. Тот всем заправляет, ему ни к чему неприятности. Благодаря ему у нас нет наркоманов, драк – тоже. В других местах хулиганят, но здесь случаев с приводом в милицию не замечено.
– Можно подумать, двор коммунистического братства, а люди погибли по причине космических катаклизмов.
– Почему бы и нет. Зимой Пендюхин свалился с балкона, никому в голову не пришло искать криминал. Мало ли как получилось… Все заледенело, хотел что-то исправить и мог поскользнуться… я так думаю. Был на виду, все его знали, как облупленного, боялись. Что в голову взбредет… у Назаровского собаку убил. Бегала, хвостом виляла, а он ее в сердце ножичком. Виктор Васильевич даже в милицию обращался, но позже простил. Говорит, богом обижен, лечить надо. Сам-то он психиатр.
– И лечил?
– Лечил… не видела, чтобы симпатизировали друг другу. И не здоровались вовсе. Виктора Васильевича понять можно, и собаку жалко. А все равно общались – жили на одной площадке. Так всегда – виноват один Борис, но всякие изменения в его судьбе влияли на других людей. Он по глупости, а почему хорошие люди обязаны страдать?
Девушка увлеклась гуманистическими идеями, ее глаза вдохновенно разгорелись,