Каролин постоянно оправляла на коленках платье в мелкий цветочек и мило улыбалась всем, кто обращал на нее внимание, а заодно и всем тем, кто входил или выходил из кафе. Конечно, она не понимала большинства шоферских прибауток, но смеялась вместе со всеми, и это было забавно. В конце концов, простота и глупость спутницы настолько надоели подвыпившему Ронни, что он уже не хотел дармового секса, о котором подумывал, когда мама навязывала ему знакомство с этим «синим чулком».
– Артур, отвези Каролин домой. Я тебя прошу, как своего друга. Скорее с глаз долой, чтобы не примерещились ночью ее впалые глаза, – прошептал он другу.
– Нет, Ронни, я пьян, и не в моих привычках садиться за руль поддатым. Ты ее привез, ты должен и увезти. Оправдай материнское доверие.
Девушка слышала этот разговор друзей и продолжала примерно сидеть за столом, словно ждала продолжение праздника. Прилепленная к губам улыбка не украшала ее лицо, но взывала к жалости. Ронни решил принять судьбу в том виде, в котором она идет ему в руки. Выпив еще один стакан разведенного с виски пива, он обошел Каролин сзади и пригласил ее к выходу. Когда девушка встала и покорно двинулась ему вслед, всё кафе взорвалось от смеха, каждый спешил пожелать Де Гроте успеха в «святом» мужском деле. На спине уходившей Каролин висела кофейная салфетка, на которой рукой Ронни крупными буквами было написано: «Осторожно! Еще не объезженная!» В глазах Ронни стояла похотливая пьяная улыбка. Эта улыбка была под стать его мыслям.
Домой Ронни и Каролин ехали молча. Недалеко от кафе, рядом со стеной индустриального предприятия, в темноте гудевшей машины, девушка вдруг протянула руку и мягко положила свою ладонь на сокровенное место мужчины. Она начала нежно поглаживать ширинку брюк, и мужское естество зашевелилось под ее рукой.
– Время идти в атаку! – сказал Ронни вслух и остановил машину.
Он занимался с Каролин любовью на заднем сиденье своего белого Мерседеса. Его опыт по «объезжанию» девственниц оказался недостаточным, чтобы легко справиться со своей мужской миссией. Такое положение дел задевало самолюбие Ронни, и он проявил несвойственное ему насилие. Лежа на спине на заднем сиденье богатого автомобиля, с широко раздвинутыми ногами, Каролин страдала от боли. Боль была нестерпимой, но будущая невеста боялась спугнуть своего жениха неосторожным криком.
Когда зашитая «девственность» была разорвана, то всё сиденье стало липким от крови, а Каролин вновь уселась на переднем сиденье, поправила под собой платье и крепко сдвинула коленки. Так просидела она до своего дома, а дома женатый доктор заботливо обработал раны в промежности своей бывшей любовницы и сделал обезболивающий укол.
Исполнив мужской долг, Ронни без происшествий довез себя к гаражу, и тут же у руля уснул пьяным сном. Проснувшись