– Кто играет Баха, словно танцует кадриль?!
– Я, – покорно отвечала Вера.
– А Шопен, в чем провинился Шопен, что ты играла его прелюдию, как играют только на похоронах?
– Ни в чем, – тихо произнесла девочка.
– Если бы я не знала, кто такой Бетховен, то я бы подумала, что что сонату в твоем исполнении писал пьяный человек, за которым гнались голодные псы!
– Я знаю, и мне стыдно! – Верина голова опустилась еще ниже.
– Зато я не знаю, почему ты прошла на областной концерт, как моя самая одаренная и перспективная ученица! – глаза Милы Ивановны сверкали.
– Ноктюрн в твоем исполнении звучал так жалостливо и проникновенно, что покорил сердца всего жюри! Жюри признало в тебе талант!
– Но мне никогда не сыграть этюд Черни так, как играл его худенький мальчик, что выступал передо мной!
– Забудь и Черни, и мальчика. Этот мальчик не прошел. А мы к следующему конкурсу подготовим вариации на тему Паганини!
С улыбкой до самых ушей проходила Вера в вестибюле мимо рано своих соперниц. Немногие прошли на финал, и Вера была одной из этих немногих. Сразу после своего музыкального успеха Вера отправилась в гости к тете Инне, где ей всегда были рады. Ей нравилось быть своей в этой странной семье. Хорошее настроение всегда царило в этой семье. В холодильнике почти никогда не было мяса и сливочного масла, зато у дочек тети Инны были настоящие краски и мольберты для рисования. Их замечательные рисунки украшали все стены квартиры, так как они учились в художественной школе при Дворце пионеров, и Вере было стыдно даже брать карандаш в руки в их присутствии. Выходные платья девочек были перешиты из старой одежды самой тети Инны, зато они брали частные уроки английского языка, а цены за уроки были непомерно дорогими даже для Вериных родителей. Всегда помятый, пьяненький и глупенький муж тети Инны жил сам по себе, как бы отдельно от семьи. Зато добрая тетя Инн ходила со своими девочками в походы, ставила домашними театральные представления и занималась изготовлением бесполезных поделок. Одним словом, эта удивительная семья жила беззаботно и весело, кроме ее короля.
Королем был папа тети Инны, и он жил в маленько закутке без окон, которая вмещала узкую кровать, приставленное к ней старое кресло и маленькую табуретку, которая стояла напротив кресла. Одна стена спальни была застеклена и выходила в зал, а три другие стены были от пола до потолка заставлены книжными полками. Книги в старинных переплетах стояли в терпеливом ожидании, когда их возьмет в руки хозяин и будет задумчиво перечитывать, страницу за страницу.
Отец тети Инны не участвовал в активной жизни семьи. Он, как старый король на престоле, сидел в своем кресле и по-королевски выслушивал