Трудно сказать, сколько раз за лето, приходилось Вере быть дежурной по даче, когда ночь она проводила под открытым небом, чтобы ни одна капля влаги, сочившейся из дачного крана после поливного дня, не пропала даром, ибо огурцы и помидоры, смородина и малина, со слов мамы, стонали от летней жажды и постоянно просили у нее пить.
Вера любила слушать ночную тишину под мелодию капающей воды, она по слуху определяла, когда наполнялось ведро, стоящие в яме под краном, чтобы вовремя его перелить в бак, над которым разрослась яблоня с ранетками. В этом и заключалась ее ночное дежурство. Стоя на вахте у бака с водой, девушка имела избыток времени представлять свое будущее счастье.
Каждый раз, когда Вера мечтала о счастье, вглядываясь в звездное небо, счастье ей рисовалось в образе танца. Девушка видела себя вальсирующей, в легчайшем белом платье, с короной из звезд на ее голове, излучающей лунный свет. Счастье делало ее невесомой, и в какое-то мгновения Веру охватывало чувство взлета над землей, и, вот, она уже кружится в туманности Андромеды под звуки вселенского оркестра, играющего вальс Хачатуряна. Почему именно вальс Хачатуряна слышало ее сердце? Потому что в этом вальсе оживало то счастье, познать которое ей только предстояло.
Вот и в ту ночь, когда настала очередь Веры дежурить у капающего крана, ее сердце распевало музыку вальса и девушка в танцевальном порыве вскинула руки ввысь, и … они оцарапались о ветки яблони, и тут ничего не поделаешь, ведь ночное волшебство очень коротко по времени, но оно существует. Обычно, ночная прохлада к рассвету пробиралась под утепленную одежду, и девушка начинала дрожать и мечтать только об одном, чтобы поскорее взошло солнце, и вместо фантазий на ум переходили серьезные размышления о жизни.
Вера выбрала профессию детского врача не для того, чтобы продолжить семейную династию врачей, а потому что в старших классах школы ей попалась в руки книга Юрия Германа «Дело, которому ты служишь», она зачитывалась этой трилогией, забывая об уроках и подготовке к экзаменам. Сначала Вера прочла ее залпом, потом – с расстановкой, и теперь она перечитывала какие-то полюбившиеся главы, учась мыслить, как врач, и спасать людей ценой своей жизни, как Володя Устименко. Никакая другая книга в те годы не оказала на Веру более мощного, более судьбоносного влияния, чем эта трилогия. События