– Никто так и не выяснил.
– Так это все, что ты узнал? Ради такого можно было и не ходить в библиотеку.
– Есть еще кое-что. – Слышно, как дрожит Мишин голос.
– Что?
– Через две недели после возвращения они все умерли.
Порыв ветра швыряет капли дождя в окно, и я вздрагиваю. Воображение рисует над головой большой топор, он в руках палача в кожаной маске. Я даже вижу улыбку под маской, зубы кривые и желтые.
– От чего умерли? – спрашиваю я, и мама с испугом прижимает руки к груди.
– Суицид. С моста спрыгнули.
– Зачем?
– Никто не знает.
После недолгого молчания я говорю, стараясь убедить больше саму себя, чем Сажина:
– Нет, это не такая история, как у нас. Ты ошибся. Надо искать в другом месте.
– Может быть, – говорит Миша. – А еще знаешь, я подумал…
– Что?
– Это в любом случае выглядит слишком странно, чтобы быть случайностью или совпадением. Я имею в виду наше исчезновение. Слишком уж это подозрительно.
– К чему клонишь?
– К тому, что это чей-то замысел. Это произошло не просто так, а с какой-то целью. И если это действительно только начало какого-то замысла, то дальше должны происходить другие события. И кто-то должен за этим следить, направлять. Очень может быть, что этот «кто-то» – один из нас.
– Из нас?
– Из нас троих, тех, кто пропал. Кто-то может все помнить. И кто-то должен вести нас.
– Это не я.
– И не я.
Значит, Макс Багров? Он тоже скажет «не я».
– А откуда мне знать, что не ты? – подозрительно спрашиваю у Миши.
– Я тебе также сказать могу.
Беспомощно кусаю ноготь, широко раскрытыми глазами глядя в пол, будто там, среди разноцветных узоров ковра, подробно расписаны все объяснения.
– А может, все уже закончилось? – спрашиваю осторожно. – Может, за эти три дня от нас получили что хотели, и теперь оставили в покое?
– Тогда надо узнать, что именно от нас получили. И какие это может иметь последствия.
Несколько секунд из трубки слышно только шум дождя. Тот же шум за окном. Мама смотрит на меня, в руках кухонное полотенце с цветами и пчелами.
– Мы никому не можем верить, – говорит Миша после молчания. – Нам надо все выяснить вместе, но мы не можем друг другу доверять.
Глава 2
Те, кто курит за школой на переменах, постоянно жалуются на предков. Говорят, мол, что в будущем своим детям будут разрешать все на свете: курить, пить, материться и гулять хоть всю ночь. Это любимая тема тех, кто курит за школой на переменах. Особенно после того, как кому-нибудь из их родителей докладывают о непристойном поведении чада, и все заканчивается выволочкой. Только вот потом те, кто курит за школой на переменах, вырастают, заводят детей и держат их в точно тех же ежовых рукавицах, в каких выросли сами. Такой вот порочный круг.
Что касается моей мамы – если она и давала когда-то такие обещания, то выполнила.