После этого случая ее быстро уволили, и она уже не практиковала. Уехала куда-то в глушь, никто ее найти не мог. Позвонила мне осенью 2010-го, сказала, что ей заинтересовались ученые из Японии как выдающимся специалистом. Я говорю, так что ты им скажешь, у тебя же научной базы никакой? Она помолчала, а потом сказала как сплюнула: «Фокусы буду показывать.» Я пытался достучаться, убеждал, что запрут и не спросят. Но Алина уперлась, и всё. Хочу, говорит, свежих морепродуктов поесть. Потом поблагодарила за всё и отключилась. Последний звонок был в 2011-ом из Токио, я по голосу чувствовал, что она на взводе, просто взорвется сейчас. Хохочет, обещает что-то устроить, что я отсюда услышу. Это был наш последний разговор. Потом, когда по телевизору про землетрясения говорили, я всё переживал, думал, как она там. Бросился обзванивать знакомых, искать выходы на токийский университет. Но всё впустую.
Знаешь, ни одного студента не помню за всю карьеру. Саши, Ани – тысячи их было, талантливых и бездарных. Наверное, я старый сухарь, но иногда встречу бывшего студента на улице, и даже не спрошу, как у него дела. Не интересно мне, я всё о ней думаю.
За окном запели первые птицы. Стало прохладнее, и я укрылся больничным одеялом с запахом дешевого стирального порошка. Хотелось домой, прижаться к теплому катиному телу. Хотелось ощутить что-то надежное и неизменное. Дремота накатывала, и в полусонном состоянии мне послышалось мяуканье кошки – кажется, счастливое. Мне вспомнилось, что недавно женщина купила через нашу компанию три гектара земли в незаселенной местности. Ее тоже звали Алина. Я больше не боролся со сном и отдался во власть своего распаханного воображения.
Лес
Тима ощущал себя уже совсем взрослым. Он сам мог приготовить себе завтрак, выгуливал собаку, возвращался домой из садика и даже знал несколько матерных слов – на «п», «х» и «б». Он мог подолгу «занимать себя чем-нибудь полезным», а самое главное – понимал взрослую фразу «такая ситуация». Наверное, именно поэтому его отправили на лето к бабуле. Мама так и сказала: «Ты уже взрослый, а бабуля совсем старенькая, ей нужно помогать».
Если честно, бабуля совсем не походила на старушек с клюкой, которые, кажется, вот-вот упадут и рассыпятся на косточки. Она была скорее как женщины из передачи по «Первому», которые много кричат, всегда чем-то недовольны и всех вокруг обвиняют. Она с утра до вечера копалась в огороде, и Тиму тоже заставляла, и непременно в панамке как малыша. Вечером она звала соседку попить крепкий чай (темное-претемное вино из бутылки с верхней полки, разлитое в некрасивые дачные чашки с отбитыми ручками) и посмотреть маленький пузатый телевизор (мама говорит, раньше у всех такие телевизоры были. Тима еще удивлялся, куда же они тогда делись, но потом понял, что они просто уехали на дачу помогать бабушкам). А когда соседка уходила, бабуля ругалась на нее и говорила, что той лишь бы телевизор посмотреть на чужом электричестве. Нет, старушки так себя точно не