Он подошел почти вплотную, но лица не видел.
– Трэ бьен, мерси[21].
Голос не узнал, потому что пискнула еле слышно.
Взял ее за руки. Пальчики холодные и заметно дрожат.
– Вы хотели меня видеть, я пришел. Только я вас не вижу. Кто вы, мадемуазель?
Она тяжело дышала и не отвечала.
– Ах, скажите же что-нибудь!
Молчит. Хочет отнять руки.
– Говорите же ради всего святого!
Она пролепетала:
– Михаил Юрьевич… Мишико… – и заплакала.
– Господи Иисусе! Что с вами? – обнял Михаил ее за плечи.
Девушка порывисто прижалась к нему, и он почувствовал спазмы плача у нее в груди.
– Не таитесь, откройтесь, – произнес корнет мягко. – Все, что наболело. Я постараюсь помочь.
Она сжала его ладони и подняла лицо.
– Поможете?
– Обещаю.
– Михаил Юрьевич… Мишико… Женитесь на мне!
Изумившись, он пробормотал:
– Боже мой, о чем вы?
– Увезите меня отсюда. Я готова разделить ваш суровый армейский быт. Ожидать вас после сражений, ухаживать в случае ранения… Стану вам примерной женой.
Лермонтов не знал, что сказать. Наконец с трудом произнес:
– Шутите, сударыня?
– Ах, какие шутки! Это мольба! Никому другому я не могла бы открыться. У меня нет настоящих друзей. Я живу в доме моей тетушки…
«Это Майко! – догадался он не без удовольствия. – А что, может и в самом деле жениться?»
– Здесь и дома я ни в чем не нуждаюсь. Я княжна, все меня любят. Дома – дорогие мне сестры и брат. Меня намереваются выдать за богатого жениха. В благодарность им не смогу отказать и пойду за нелюбимого князя… Но в душе – тоска, тоска! Я способна на большее: стать подругой великого человека. Такого, как вы.
– Вы мне льстите, милое дитя.
– Ах, не говорите со мной в таком тоне! Точно Онегин в ответ на письмо Татьяны. Я уже не ребенок. Мне осьмнадцать лет, и я могу сама сделать выбор. Вся моя надежда на вас! Буду только с вами – и ни с кем более!
– Вы меня пугаете, Майко.
– Вы военный, а военным не пристало пугаться.
– Знаете, женитьба – чрезвычайно ответственный шаг.
– Хорошо, не женитесь, это все равно, только увезите меня с собой.
– Разрешите подумать до утра? Я человек рассудочный.
Девушка разжала пальцы и отстранилась.
– Не хотите… понятно…
– Погодите! Перестаньте, ей-богу, злиться. Я же не сказал «нет». Были б вы происхождения низкого или сирота. Но украсть княжну, да еще окруженную сонмом родичей, – дерзость непомерная. И куда бежать? Я на службе под особым приглядом. Нет, бежать не удастся. Выход один – законный брак. Я могу испросить дозволения жениться у Безобразова. Вы ведь знаете: лица из числа офицерского состава по закону, изданному императором, не имеют права жениться без разрешения своего командира. Предположим, Безобразов не возразит. Но дадут ли согласие ваши родственники?
– Я надеюсь… Но сказать точно я бы не решилась, – Майко вздохнула.
Лермонтов приободрился.
– Вот видите.