Роза – это было прозвище, мы не знали ее настоящего имени. Своих двух охранников, похожих на неповоротливых глухонемых медведей, она оставляла на рецепции, заходила в зал всегда одна, без кавалера или подруг, так что никто никогда при нас не обращался к ней по имени. Роза часто к нам наведывалась трубку покурить да в карты поиграть, по-крупному, но не спеша, без азарта и крика, как говорится «без песен и плясок», не по-цыгански, хотя черные, как смоль, большие миндалевидные глаза, смуглая кожа и шелковые тяжелые волосы – воронье крыло выдавали в ней чистокровную цыганку. Да и в ее одежде, вполне европейской, из самых дорогих бутиков Милана, проскакивали цыганские мотивы: то розы крупные, красные, хоть глаз вырви, по черной пышной юбке от какого-то там «Дольчегаббана», то рукава – крылья. А ее декольте заставляло заикаться всех наших парней, включая Лешку, хотя Роза годилась им в матери. Ай-Петри поэтому никогда к ней и не ставил «первыми» ребят. А все девчонки в казино злились и завидовали этому декольте, застегивая свои узкие белые блузки под самое горло, затягивая их полосатыми жилетками в стиле Чикаго 20-х и вдобавок зажимая воротнички до удушья такими же, под стиль жилеток, полосатыми бабочками, как того требовал дресс-код нашего казино.
Роза молча бросила на стол банковскую пачку долларов, продолжая пыхтеть трубкой. Едкий дым полз над столом и не торопился растворяться под напором мощной, но не всесильной вытяжки. Мои покрасневшие глаза чуть не вылезли из орбит.
– Десять тысяч, – объявила я, разложив купюры лесенкой, и покосилась на Лешку.
Тот кивнул, мол, все правильно, хотя вряд ли способен был к арифметическим подсчетам на фоне подымающейся груди цыганки в клубах дыма.
Двадцать фишек по пятьсот перекочевали к Розе. Она всегда играла только по пятьсот долларов, никогда не повышала и не понижала ставки. Я подозревала, что она вообще воспринимает цифры только с нулями – с двумя и больше.
– Делайте ваши ставки, – объявила я игру и провела ладонью над столом, приглашая положить фишки на боксы.
Роза поставила две ставки по пятьсот. Хорошо, что она не разговорчива, сидит тихо, пыхтит трубкой, да только средним пальцем постукивает по сукну, когда ей карта нужна. Моя утомленная психика была не готова сейчас развлекать и веселить игроков.
Легким движением уставшей руки, так сказать с ветерком, я раздала карты, почти не видя их из-за дыма, что выедал мне глаза, – против трубки Розы любой кондиционер бессилен. Хотя мы можем раздавать карты и с закрытыми глазами, и это не хвастовство, а один из тестов в школе крупье.
Стоять на каблуках было все тяжелее и тяжелее с каждой минутой. Я уверена, что силы гравитации к утру увеличиваются в геометрической прогрессии, просто физики в такое время крепко спят и не знают об этом. Я бы сейчас с удовольствием поменялась с Лешкой местами. Его деревянный