– Петя, она же в прошлый раз тридцать штук унесла! Она же профессиональный шулер, – непонятно с какой целью взбунтовалась я, так как кто шулер, а кто честный игрок в стенах казино решают пит-боссы, администраторы, охранники, операторы видеонаблюдения, но никак не простые холопы-крупье.
– Не мели чепуху, Селезнева. Она две недели назад почти сотку оставила. Давай, к чертям рулеточным, быстро на блэкджек дуй. Быстро, мать твою рулеточную, – бросил в мою сторону разъяренный Ай-Петри и вылетел из комнаты в игровой зал, дожевывая на ходу второй засохший бутерброд.
Я вздохнула и посмотрела на себя в зеркало, посылая ко всем казиношным чертям и Розу, и тяжелую долю крупье в шесть утра. Свет мой зеркальце, скажи, ах нет, лучше помолчи! Из-под черной челки на меня смотрели покрасневшие глаза с безупречно накрашенными ресницами – суперстойкая тушь не осыпалась даже под утро. Я представила себе, что я – кинозвезда, и должна выйти под софиты вспышек фотокамер на красную дорожку. Мои пересохшие губы собрались в бантик и послали воображаемым фанатам воздушный поцелуй. В приглушенном свете казино недостатки рассеиваются, и все кажется красивее, моложе, богаче, а жизнь – проще. Можно себя представить и настоящей Умой Турман, тем более многие в казино подмечали наше с ней сходство, наверно из-за серых глаз, или из-за черного каре – с почти таким же, немного длиннее, до плеч, она вытанцовывала с Траволтой в «Криминальном чтиве». Я скорчила своему отображению рожицу, поправила пряди каре, пальцами пораздвигала веки, похлопала ладошками по щекам – типа для свежести, подкрасила ярко-красной «лореаль» губы – типа для красоты, расправила плечи – типа я совсем не устала, и открыла дверь в ад.
– Ставок больше нет! Нет больше! – надрывался над рулеткой наш тихоня Кирилл.
Посмотришь, очкарик-очкариком, ботан-ботаном, в перерывах сам с собой, иногда с Ай-Петри, в шахматы играет втихомолку, от него слова не услышишь в «тусовке», а за рулеткой вон как орать умеет. Хотя наши игроки и немого могут вынудить кричать истошным голосом.
– Ну давай, давай, туза мне, туза! – подскакивал на табурете за блэкджеком статный мужчина с дымящей сигарой.
– Один поцелуй! Он у меня фартовый! – кричала дородная блондинка на рулетке, целуя силиконовыми губами фишку и наклонялась низко над столом, чтобы дотянуться до первой колонны.
Толстая шея Ромчика вытягивалась и выгибалась, как разваренная макаронина, в сторону красотки, и глаза, вместо того чтобы следить за игрой, тонули в пышном декольте девушки.
Зал гудел, смеялся, ругался, возмущался, пел, орал… Зал играл. Игроки разных пород, состояния и настроения облепили со всех сторон все рулетки, карточные столы и бар.
– Селезень! Шевелись, мать твою! Быстро! – рявкнул Ай-Петри мне прямо в ухо.
Моя черепашья медлительность его всегда бесила. Я быстро проскользнула сквозь приоткрытую