Путешествие
Жили Пушкин да Кошкин и не то чтобы и тужили, а так разве что скучали порой, да пришло им раз на ум путешествовать. Пушкин и говорит:
– Давай, брат Кошкин, купим лодку и уплывем в Ирландию, Голландию, Германию или Испанию, или может еще и того дальше – в самую самую Индию.
– Нет, – говорит Кошкин, – если уж покупать, то лучше коня. Лодка – что, просто деревянный предмет, а коня можно и в карету и в телегу запречь. А можно и так – верхом скакать хоть на охоту, хоть на войну.
– С кем же ты воевать-то собрался? – Пушкин спрашивает, – Уж не с Васькой ли соседским?
– Мало ли, – отвечает Кошкин, – француз или германец опять вдруг наступит, у них в Европах-то тесно, вот они к нам вечно и лезут. Ну, а на коне оно дело скорое, хоть направо, хоть налево езжай… А вода вещество волнистое, хлипкое. Как опрокинет лодью-то, так и поплывешь прямо к русалкам на дно. Да и рыбины больно матерые бывают, метра два три. Дрыганет этакая хвостом и все судно почитай пополам…
– Бабкины сказки, – Пушкин говорит, – таких и рыб-то сроду не бывает.
– А вот и бывают! – сердится Кошкин.
– Может и бывают, – соглашается Пушкин, – да только не у нас.
– А вот и у нас! А вот и у нас! – уже выходит из себя Кошкин.
– Да нет, брат, быть того не может! – сердится и Пушкин.
– А вот и может! А вот и может! – И так они тут расспорятся, что и про лодку, и про коня и про путешествие совсем забудут.
– Тебе бы, Кошкин, только противоречить! – возмущается Пушкин, – Это ведь уже просто смешно. Поглядеть на тебя, так ты просто сплошной тиран. Все только по твоему и быть должно.
– А я вот возьму чемодан и уйду в лес жить! – заключает тут спор Кошкин на свой манер, – Или лучше в горы. И живи себе тут тогда один, без меня и без муз.
– Да у тебя и чемодана-то нет, – смеется Пушкин.
– А вот и есть! – возражает Кошкин.
– Да где же? – интересуется Пушкин.
– А под кроватью.
– Ну и ну, – удивляется Пушкин, – до сих пор что-то никаких чемоданов под кроватью не замечал.
– Потому что он невидимый, – объясняет Кошкин, – и только одни лишь искушенные мудрецы его и видеть могут.
– А я значит неискушенный! – уже возмущается Пушкин.
– Да видать не очень, коли чемодана не видишь.
И так спорят и спорят они до самого позднего вечера пока совсем не устанут. А потом чайку попьют и успокоятся. А там уж и спать пора.
Пушкин и царь
Пушкин уж просто страсть, как любил наряжаться. Нарядится бывало Наполеоном, испанцем, цыганом, турком, папой римским, а то и просто Чичиковым и ходит себе этак-то по Невскому целый день.
А однажды нарядился Кошкиным. Кошкин проснулся, думает,