– Но я же говорю, – она беззастенчиво передразнила меня, -Что он сам хотел быть на месте жениха. И тут брак или наоборот свобода с данным желанием никак не коррелируют.
Я молча взирала на собеседницу, держа за шкирман рвущееся изо рта недоумение. Коррелируют? Ну нет, не на ту напала! Расписываться под диагнозом «тупая» в мои планы не входило. Я сегодня итак себя выпячивала не с самой выгодной стороны. А тут ещё и «коррелируют». Извольте!
– То есть ты хочешь сказать, – беспристрастно начала я, будто бы всё тут яснее ясного, просто нескольких деталей не хватает: исключительно тех, что не связаны вот с этим вот словом.
– Не хочу сказать – говорю: художник твой сам себя около той девки видел. Это я и имела в виду, когда говорила, что он хочет быть на месте жениха.
– Он – не мой, – я зачем-то решила внести ясность в отношении меня и вышеупомянутого деятеля культуры, чья фамилия вот прям сейчас выплыла на поверхность моей памяти аки сваренный пельмень.
– Он, как и любой мужик, – Агата, казалось, не придала значения моей важной поправке, – По-детски верит в то, что всё самое лучшее должно принадлежать только ему. А так как вкуса у мужиков как сладости в соли, то и лучшим для них становится практически всё то, на что зарится другой. Вот у того вон ботинки кожаные, значит, и мне надо! И пофиг, что жмут, трут и под треники, мягко говоря, не очень. А у того баба молодая – дайте две! Чтобы все видели, что я, раз, не хуже, два – ещё лучше, чем он. Или часы навороченные! И пусть время ни хрена не разберёшь из-за множества стрелок, белок и прочей лабуды, главное, сам факт – о, у меня часы! Крутые!
– Золотые! – добавила я ей в тон, и мы обе, вспомнив о хозяине нашей гостиницы, заржали как беспородные.
– Короче, – Агата смахнула выступившую от веселья слезу, – Обидно было твоему художнику, что баба молодая другому отдана. Причём баба любая: хоть кривая, хоть прямая. Ключевое здесь – другому, понимаешь? Это для него было всеобщим признанием того, что тот старик лучше! Лучше во всём, хоть и старик.
– Подожди, но разве это не чисто женское?
– Что «не чисто женское»? – в её голос вернулась прежняя холодность.
– Ну вот это вот: хочу такие часы, трусы и вообще быть лучше?!
– Тогда уж называй это чисто человеческое. А я пытаюсь донести до тебя, что, когда говорят, что все мужики избалованы – это не просто слова. И что избаловали их сами бабы. Сначала трепетные мамки, гоняясь за любовью, которую не видели от других мужчин, потворствовали каждому капризу. Потом на посту их сменяют девушки, супруги, любовницы и прочие Же по тем же причинам. И художник этот не исключение. А ты ему чуждые эмоции навешала. В этом твоя ошибка, поняла? Тебе кажется, что он переживает за женский род, мол, какой он душка – сострадатель! Ты же и от меня ждала, что я буду переживать из-за твоей печальной истории, верно?
– А ты не переживала? Тебе меня вообще не жалко?
– А тебе себя? Жалко?
– Жалко!
– Так