– Ну и что?
– Редькину, Репину ему предлагаю, всех отверг.
Тогда кто-то из первых рядов выкрикнул:
– Хренову ему пошлите!
Но зал не засмеялся. А все дело в том, что Екатерина Хренова действительно была тут у него возницей.
Молодая, розовощекая, кони у нее играли, ковры под епископом блестели, – явно на своем месте была эта туруханка.
И запылал гэпэушник Стильве неблагозвучной фамилией возницы если не унизить, то хотя бы смутить епископа. На что Лука сказал:
– «Хер» – рядовая буква в алфавите. Не лучше и не хуже, чем «аз», «веди», или «ять».
Разговором же с теми, кто проходил по делу Войно-Ясенецкого, Фрикиш занимался не случайно. Вскоре ему – с подробнейшим отчетом – предстояла поездка в Москву.
Конечно, кое-что из чудачества местных властей он возьмет на свой счет.
Но главного он не выполнил.
Глобальной нейтрализации епископа не случилось.
Не выполнил он и тайной от начальства своей миссии – то есть не создал своей собственной религии, которая по привлекательности превзошла бы христианство.
Правда, попыток он не оставляет.
Сейчас на его столе лежат книги Иосифа Флавия, Тита Ливия, Филона Александрийского и последние расшифровки свитков, что были найдены пастухами в районе Курмана на берегу Мертвого моря.
Вот эти свитки и книги мыслителей прошлого вписываются в одну любопытную записку, что «Новый завет» появился значительно раньше пришествия в мир Иисуса Христа.
Поэтому на основании этих знаний и открытий можно вполне развить теорию, что религии – это цепная реакция уступки интеллекта Вселенной, тоже Высшего Разума, который им заведует.
И вполне естественно каждому человеку иметь свою собственную религию.
Он даже на эту тему поговорил с людьми сугубо нейтральными.
Например, с Оглоблей.
Он долго вникал в суть, а когда она до него дошла, произнес:
– Я себе, – сказал, – выберу религию «кнута и пряника». «Пряник» нужен, чтобы не огорчался, а «кнут», чтобы не зажирался.
С Лидухой было сложнее.
– А зачем нужна религия, если Бога нет? – спросила она.
– Ну это нет его в общем понимании, – начал разъяснять Фрикиш.
– Ну а можно тебе создать собственное для себя заблуждение.
– Зачем?
– Чтобы утвердить этакое, чего другим и не приснилось.
– Что, например?
И тут он извлек из своего саквояжика тетради Магды и наугад прочел:
– «Новый век – это как бутылка старого вина: неведомо кто его вкусит и неизвестно что натворит».
Она – настороженно – взяла у него тетрадь.
– А это нас, – ударила она тетрадью себе по лбу, – не загадит?
– Да что ты?
Она углубилась в чтение.
Потом сказала:
– Я бы вот это себе взяла. – И прочитала вслух: – «Невинность – это не признак невиновности».
Фрикиш снял с нее вожжу своего взгляда, сама-то она, видать, себе на уме.
Он