Разбиваясь в прах и в пух.
Только вот в чем запятая:
Их в упор не видит Тая.
Грешным делом, пробовал и Николай заманить Таю на кордон. Не для своей выгоды, как говорят девки, вроде встреча с парнем им тягость-тягостная, а так, чтобы побродить по окрестьям, порассказать, что и где с его детством связано. Страсть как любит он, чтобы при его воспоминаниях да были бы свидетели.
Но Тая отказалась. Мило так. С улыбочкой. Но дала понять, что лес хорошо, а клуб – лучше. Потому, ежели хочет он с ней увидеться, то пусть приходит в кино.
Зато Веселуху с Топотухой уговаривать не надо…
2
Лучше бы он о них не вспоминал. Только Николай вышел к Гаевой поляне, как ему навстречу Верка с Танькой.
– Привет! – сказала Бордунова. – А мы думали, что тут только одни бирюки водются.
– Да теперь бы, – с проституточной томностью потянулась Танька, – на шармочка да бирючка…
– У голодной куме – одно на уме! – осекла вроде бы ее подруга, а сама так млело глядела на Николая, что и дураку было понятно: нет у нее «тормóз», чтобы лодыжки вместе свести.
– Говорят, – начала Веселуха, – ты к Путяехе клинья бьешь.
– Мало ли кто чего болтает, – явно не очень обрадованный их появлением, произнес Николай. – А потом почему это я перед тобой, – он выделил именно ее, одну, – отчитываться должен?
– Не передо мной, – поправила она, – а перед нами.
А Топотуха завела:
Ты скажи, сопера-Вера,
За чего его задела?
Почему он, как монах,
Носит вздутие в штанах.
– А ну давай проверим! – кинулась щупаться Веселуха.
– Да ну вас! – увернулся Николай. – Чего вас сюда принесло?
Они, приобнявшись, в один голос произнесли:
– К тебе в гости пришли!
– Только ты, – отклинила свой голос Веселуха, – видать, совсем нам не рад.
Грешно сказать, но у Николая с подружками ничего такого не было, что потом назовется близостью. Вот так встретятся они, а то и по званому обоюдью соберутся-прозубоскалят, прогоцают, и – все. А слава, конечно, дегтем ворота мажет.
А не получалось ничего, видимо, потому, что девки обе – две к нему являлись. Словно их одну к другой привязали. Один раз он даже Таньке свидание назначил. Встретил ее на улице; от нее одеколонищем за версту, словно она только что в «Жасмине» побанилась; ну, повел речь о том о сем, потом, как бы ненароком, бросил:
– Ты чего вечером делаешь?
Она ему:
– Глухоту из ног выгоняю.
– Значит, на танцы пойдешь?
– Ага.
– А может, погуляем у Отрожка?
Есть такой ерик, что от хутора в лес ужом уползает.
– Можно, – коротко согласилась Танька.
Николая, помнится, перекосоротило, когда вечером, в назначенный час, заявились они двое.
Он, конечно, вида не подал, что страх как расстроился. Но зато, дурачась в лесу, налапался с ними вдосталь.
Верка