Рано утром на седьмые сутки все вокруг вновь задрожало, заволоклось дымом. За валом артиллерийского огня к берегам реки опять поползли немецкие автоматчики. Мы их уже видели не раз. Те же искаженные лица, те же две буквы «СС» на рукавах мундиров. Я видел, как позади солдат полз офицер. Он держал в одной руке гранату-«колотушку», в другой – маузер, которым указывал путь солдатам.
Командир роты Круглов подбежал к Сидорову:
– Видите фашистского офицера?
– Вижу, товарищ командир.
– Так что же вы им любуетесь?
Грохнул выстрел – офицер ткнулся лицом в землю.
Сидоров посмотрел на меня.
– Сколько же их на нас прет? Бьем, бьем, а они все лезут, как черти из болота.
– Гляди в оба, а то опять прозеваем!
Владимир стал посылать пулю за пулей.
Лучи солнца не могли проникнуть через волны дыма, который клубился над полем боя. Бойцы и командиры жмурились, высматривали воспаленными глазами противника и, не видя его, стреляли наугад. Рядом со мной стоял Романов. Он показал на три вражеских танка – когда и где они переправились через реку, я не видел. Танки в упор вели огонь по нашим пулеметным точкам. Артиллерия не могла прийти нам на помощь: мешали густой лес и близость своих траншей. Мы, пять человек, по приказу командира взвода поползли со связками гранат наперерез врагу. Сидоров и я – впереди, позади нас – сержанты Захаров и Акимов и красноармеец Сергеев.
В эти минуты я ни о чем не думал. Было одно желание – не пустить немцев ближе к Ленинграду! Сидоров первым бросил связку гранат под гусеницы головного танка. Взрывная волна прижала меня к земле. В ту же минуту из облака дыма показалась вторая серая громада, которую мы дружно забросали гранатами и бутылками с горючей жидкостью. Третий танк скрылся.
Если бой утихал в одном месте, то тут же разгорался в другом. Стрелки-пехотинцы, не выпуская из рук оружия, ели на ходу. Казалось, нет больше сил продолжать бой, но никто не жаловался. Командир батальона майор Чистяков был вместе с нами в траншее. Он показал рукой на ползущих фашистов:
– Перестали бегать во весь рост! В атаку шагают на пузе! – Майор посмотрел на нас. – Мы прижали немцев к земле! Не дадим же им встать, а на четвереньках они далеко не уйдут.
Майор Чистяков смотрел на ползущих по полю немцев с недоброй усмешкой. На его лице, покрытом целой россыпью веснушек, играли скулы. В бою майор был решительным. Он не боялся взглянуть смерти прямо в глаза. За это мы любили нашего комбата и всячески оберегали его от вражеских пуль.
Но к исходу дня вражеским танкам удалось форсировать Нарву, на их бортах сидели автоматчики. На нашем берегу создалась критическая обстановка. Танки и автоматчики вели по нам губительный огонь, но в этот решающий момент на помощь к нам пришла авиация. На наших глазах в течение нескольких минут было уничтожено более пятнадцати танков, остальные стали поспешно отступать.
Во второй половине ночи с 7 на 8 августа