Глава 3
У Прохора Воронова, Ашина прожил целый год и научился, вполне прилично, изъясняться на русском языке, но его заметный половецкий акцент и внешность не оставляли сомнений, у русских крестьян, в его, азиатском происхождении. И всё же – этот факт никак не повлиял на отношения селян к инородцу: наоборот – видя в парне отзывчивого, трудолюбивого, бесхитростного и добродушного человека, к нему тоже стали относиться дружелюбно. Но, иногда, по своей простоте душевной, некоторые русакИ пробовали подшутить над «басурманином», и это не приносило им особого удовлетворения: увидев улыбку на губах «Сына Волка», а в его глазах холодный волчий блеск – у некоторых «слабых в коленках», по коже пробегал мороз и они, спешно перекрестившись, отходили подальше от «нЕхристя». Но, в целом – отношение к Ашине было ровным: не совсем – друг, но далеко и не враг.
Время, как и вода, протекает мимо людей почти не заметно, и это касалось всех в семье Прохора Воронова. Вроде бы недавно парня привезли в беспамятстве в деревню, а за крестьянской повседневностью и хлопотами по хохяйству – пролетело пять лет.
Не сказать того, что Ашина забыл о своей семье и о своём народе. Но, будучи с трёхлетнего возраста сиротой, росшим без отца и матери: отец погиб в сражении с татарами, а мама умерла от «женской болезни» в тот период, когда он очень нуждался в её заботе – попрошествие пяти лет на чужбине, парень не очень тосковал по своей дальней родне. Родственники особо не удиляли внимания сироте, и ему, в детстве, приходилось иногда совсем нелегко. Поэтому, каких-то родственных чувств, к тем, кто относился к нему, как к «лишнему рту» – парень не испытывал. А, с семьёй Вороновых он уже вполне свыкся и считал себя, хотя и непрошенным, но уже – желанным гостем.
– Ашинка! – Отложив топор всторону, Прохор указал рукой на место рядом с собой, – Присядь, разговор к тебе имею!
Поставив «сапетку» (не глубокая корзина из краснотала) с ворохом щепы от свежеструганных брёвен, парень подошёл к Воронову:
– Слушаю тебя, Прохор-агай!
– Я вот аб чём хочу с тобой поговорить. – Не зная, как начать разговор, Прохор прокашлялся, – Мы, с моённой Алёной Ляксандровной, заприметили, что меж тобой и нашей Ольгой возникла симпатия. Ну, дык вот, мы с матерью в общем то не супротив того, чтобы породниться с тобой: ежли ты нашей Ольге люб, но… Но, тут вот какая закавыка – я не отдам свою дочь за нЕхристя!
Ашина, не проронив ни слова, взглянув на смущённого Прохора.
– А, скажи, Прохор-агай, ваша вера разрешает иноверцам перейти в христианскую религию?
Воронов, услышав заданный вопрос, оживился:
– Ну, конечно, сынок, ведь это по Божьему провиденью я нашёл тебя издыхающим в волчьей яме,