Где чувствовал себя, как в светлом храме,
И возвращался затемно домой,
Шагая звездной ночью под луной.
Он видел, как на Сухаревой башне
Вдруг загорелся желтый огонек.
То Брюс примчался наблюдать отважно
За звездами на Север и Восток.
И суеверным становилось страшно,
Как бы «колдун» беду к ним не навлек.
Тревогою дышали эти годы,
В казну к Бирону хлынули доходы.
И в это время прилетела весть,
Что нужен в экспедицию священник,
В котором много добрых качеств есть:
Ученый, трудолюб и проповедник.
Никто не брался в это дело лезть,
А Ломоносов угадал мгновенно,
Что может ехать хоть на край земли,
Где ходят по пустыне «корабли».
Да, ходят корабли и по пустыне,
С двумя горбами или же одним,
Воды они не просят и поныне,
Пейзажем наслаждаются пустым,
Колючками питаются сухими
И нравится житье такое им.
И кораблями ласково верблюдов
Прозвали наблюдательные люди.
Когда Михайло написал прошенье
О том, что стать священником готов,
Кто думал о его происхожденьи,
Имел ли в Спасских школах он врагов?
Такой титан имел их без сомненья,
Но незаметных, словно пауков,
А пауки плетут свои тенеты,
В которых задыхаются поэты.
Средь пауков был главным ректор Герман,
Но для него Михайло был не в счет.
А Сеченеву щекотал он нервы
С учителем своим почти что год:
Тот замечал их каждый шаг неверный
И не прощал любой неточный ход,
Что не мешало быть ему любезным
И для Синода очень быть полезным.
И Герману напомнил сразу он,
Кем Ломоносов прежде им назвался:
Дух дворянина ль выветрился в нем,
Священника ли сыном оказался?
Иль Посников замешан в деле том?
Архимандрит хотел пройтись по залу,
Но тут решил подумать обо всем:
В интригах он был очень искушен.
Подписку взять решил архимандрит
С Михайлы, поразмыслив больше дня,
О том, что тот лишь правду говорит.
Он подписал, себя лишая сна,
Священник над распиской той сидит,
Захлопнулась, как клетка, западня.
Но ожидал Михайлу суд не чести,
А суд лжецов, творящих суд из мести.
Архимандрит, держа в руке расписку,
Решил проверить – кто Михайло, все ж.
Так не ответит, скажет пусть под пыткой:
Такого великана не проймешь.
Михайло и не думал, что так прытко
Зацепится Архимандрит за ложь,
А ректор пригрозил ему Синодом,
Чтоб выведать, кем был он все же родом.
И кинулся Михайло к Феофану,
Который о расписке