Но тяга к знаньям просыпалась в нем,
А книжек не хватало, как на горе,
В безграмотной России тех времен.
С самим собой любил Михайло спорить,
Пытливый ум забил в душе ключом
И нужно было грамоте учиться,
Чтоб к сочиненьям мудрым приобщиться.
Сперва учил его Иван Шубной,
Затем дьячок в архиерейском доме.
Учился он с охотою большой,
Науки их освоил и запомнил.
Дьячок его заверил всей душой,
Что знает он псалтырь, а также кроме
Читает без ошибок часослов,
А больше знать нельзя – и был таков.
Но знаний тех, конечно, было мало,
Хотя среди других он – грамотей:
Односельчане обращаться стали
За помощью к нему, и без затей,
Бумаги сочинял им славный малый.
А страсть к Познанью делалась сильней.
И он к старообрядцам потянулся
И в мир их незаметно окунулся.
Культура их достигла высоты,
Но оставаясь в рамках схоластических,
Она была бедна до тошноты,
Хоть на людей влияла так магически.
Под переплетом полным красоты,
Михайло не нашел идей логических.
Как будто ни Коперник, ни Ньютон
Не говорили прежде ни о чем.
Читая книги в тех монастырях,
Все больше убеждался Ломоносов,
Что смысл их лишь в путаных словах.
Живая мысль полна была вопросов,
Она искала выхода, но крах
Его святых исканий выбил грезы.
Бунтарский дух возник из ничего,
И ум великий Богом стал всего.
Михайло много слышал о Петре,
Царь посещал его места родные
И жил в простой избе, а не в шатре,
Вопросы задавая не простые.
Что люд живой поднялся при царе:
Ценились ум и руки золотые.
Царь приближал людей не по чинам,
А бороды боярам резал сам.
Казалось, так недавно Петр I
С Бажениным здесь сладко пировал
На острове, где посадил он кедры
В честь кораблей, которые встречал.
И Петр стал разумности примером:
Ценил простой народ – велик и мал,
Дорогу открывал к чинам и званьям,
И за границу посылал за знаньем.
Не мог такой великий человек
Не пробудить на Севере таланта
И чтоб тому сопутствовал успех.
Экзамен царский повышал тем шансы,
Кто знанием владел в петровский век,
Надменного оставив с носом франта.
Михайло знал: давно ему пора
Отправиться в заветный град Петра.
«Грамматику» Милетия Смотрицкого
Читал в глуши далекой и не раз,
Он знал и «Арифметику» Магницкого,
Которую от мертвой жизни спас.
Пылятся эти книги, не пробиться к ним,
В квартирах мертвым грузом и сейчас.
Тогда такие книги