Немая пауза затянулась, и Витёк уже начал думать, что лучше сразу упасть на пол, когда начнут бить, или забиться в угол каптёрки и закрыть руками лицо. Он лишь ждал, когда кто-нибудь из «дедов» попытается встать из-за стола, и тогда он обязательно скажет: «Ну зачем вы мужики». Потом сразу опустится на пол, закрыв коленями грудь, а руками лицо. Главное, чтобы не было синяков на лице. Спина, не важно, офицеры туда не смотрят, а с фингалом под глазом, не отвертеться от расспросов офицеров. Если молчать, мол ночью о косяк двери глазом в темноте ударился, то весь план по закосу сорвётся. Скажут, дедовщину комсомолец Чернов покрывает. А сдавать, Витёк по-любому не мог, хоть пусть в госпиталь на экспертизу отправляют, но и план свой, столь детально подготовленный, не хотелось оставлять на произвол судьбы.
Обычно в критических ситуациях даёт о себе знать инстинкт самосохранения, при сильной боли отключается сознание, при сильном голоде человек плюёт на приличия и ест трупы людей, при отсутствии силы человек начинает использовать свою слабость, как смертельное оружие. С Витьком произошло это в первый раз.
– Не сдавал я никого и никогда, а сейчас, если не верите, делайте что хотите. Я сказал честно, что закосить хочу, и если надо, для закоса сдам всех и вся, как стеклотару. Мне плевать на вас. – Витёк весь дрожал, адреналин бегал по сосудам, заставляя сердце работать как компрессор.
– Ти щто «дух», совсем нюх потерял, а? Ти думай чито лепищь, ми тэбя щась за эти слова совсем зачморим.
– Хватит Тигран. Чёрный, кругом, бегом, отставить. По команде «бегом» руки сгибаются в локтях, а корпус тела подаётся вперёд. Будущим офицерам, что, устав не писан? Бегом, в койку, марш. Все фу, фу нет тебя «дух», испарился.– Отрезал, молчавший до этой минуты, Бектимиров. Никогда ещё команда, даже в самой её жёсткой и неприятной форме, не звучала столь сладко для «духа». Кризисный момент миновал. Витёк, как стойкий оловянный солдатик, выполнил приказ старшего сержанта без малейшего колебания, быстро и чётко до самой кровати. И только на ней его организм позволил себе отключиться, он уже не слышал шепот других «духов», рассуждавших о том, в какое место и как сильно его били. Он забылся, ему ничего не снилось, организм вынес большую эмоциональную перегрузку, а совесть была чиста и не мешала мальчишескому сну.
А в это время в каптёрке «деды» продолжали разговор.
– Бек, ти знаешь,