– А заключение врачей какое?
Полковник молчал.
Я снова задал ему тот же вопрос.
Он опять молчал.
Это взбесило меня. Я заорал в трубку:
– Алло, твою мать! Ты слышишь меня!? От чего умер Гартин!? Инсульт, инфаркт, тромб или что!!!?
Та же тишина в трубке.
Наконец, – какое-то опасливое бубнение:
– Прилетишь в Москву, все узнаешь. Петрович это… нууу… погиб. Трагически…
– А как погиб? – наседал я, еще сильнее заводясь, – автокатастрофа? Выпал из окна? Ударило током? Разбился в лифте? Утонул? Ну, говори же, черт побери!
В ответ – опять недомолвка:
– Прилетишь в Москву, все узнаешь. Случилась трагедия. Это – не телефонный разговор.
Но я не унимался:
– Когда похороны? Где прощание? Где будут отпевать Петра Петровича? На каком кладбище его похоронят?
Тут были уже конкретные ответы:
– Похороны через три дня. Прощание – в госпитале Бурденко. Похоронят на Троекуровском кладбище. А отпевать не будут…
– Почему не будут отпевать? – все так же вгрызался я в Очерета, – потому что Гартин так завещал? Жена или дети так решили? Или потому, что он – коммунист?
И снова – издевательская тишина в трубке. После паузы – ответ:
– Потому что церковники отказались отпевать… Извини, больше ничего не могу сказать… Мне тоже тяжело.
В телефонной трубке протяжно пульсировали гудки.
А в голове моей застряла фраза: «Церковники отказались отпевать»…
У меня были весьма скудные представления о религиозных канонах, но о том, что не отпевают самоубийц, я где-то читал или слышал. И от этого мрачная весть становилась еще загадочнее.
Я позвонил еще нескольким бывшим сослуживцам, чтобы все-таки узнать хоть какие-нибудь подробности о смерти Гартина, но все они, будто сговорившись, отвечали неохотно и теми же мутными намеками. К тому же связь была отвратительной и приходилось звонить каждому по несколько раз. А телефоны жены Гартина и его сына были отключены.
Так ничего и не выяснив, я решил пойти в штаб военной базы и узнать, когда будет ближайший самолет на Большую Землю, – мне надо было попасть на похороны Гартина.
Тут открылась дверь гостиничного номера, в котором я квартировал вместе с военным летчиком, и в наше теплое обиталище он ввалился – заснеженный и краснощекий штурман транспортного самолета Ил-76. Капитан с порога стал проклинать набросившуюся на остров свирепую арктическую пургу и сообщил, что метеослужба военной базы «не дает погоду» на ближайшие дни. Потому всем самолетам на аэродроме придется сидеть на приколе.
– Так что в Москве мы, видимо, окажемся не скоро, – бурчал капитан, стаскивая тяжелые унты, – а мне в Москву позарез надо, у жены завтра – день рождения. Но вы не поверите, – я третий год подряд, едри его в корень, не могу попасть на праздник своей благоверной! Как только у нее день рождения, – так я в командировке…
Я