Человеку, как противоположный приоритет выдано право:
– Не верить в очевидное!
Это, конечно, не загадка НФИ, – а что-то намного, намного большее.
И вопрос:
– У многих, или почти у всех не включена вторая скрижаль завета?
Великое Открытие – критерием величия которого оказывается сам Человек, – как:
– Наибольшая объективность.
Как ответил Бог Самому Себе:
– Хорошо!
Следовательно, приходите все, причащайтесь, – однако:
– Кто может.
Лекарство Бессмертия, – но не для всех.
И вот некоторые думают, что так не бывает. Хочется чего-то такого, объективного, чтобы можно было, да:
– Зарыть его в землю навсегда.
Поэтому нельзя думать, что оно – бессмертие – зарыто, как кольцо Средиземноморья – во глубине сибирских руд. И был только один человек, который хотел занять у меня три рубля до получки на бутыль барматы, который знал, что просто так никто не дает – предложил:
– Расскажи своё открытие.
И действительно, хороший парень, честно слушал все подробности, и оценил:
– Тебе есть чем жить. – Миша.
Не думаю, что смог взять его на вооружение, – ибо, кроме того, что оно и вообще не берется, а всегда держится на расстоянии, – как Поля от:
– Текста, – но вот что-то одно из них: поля или текст – уже должны быть априори в человеке, как то семя, которое падает не на дорогу, и не при дороге даже, а в сами кусты, где можно потом и обнаружить эти цветы:
– Необычайной красоты, – как спел Владимир Высоцкий.
Нейтральная полоса – это Переход Ферма, – можно сказать даже сам Яго Шекспира, а если думать, что Яго – это переход – то и бегал по нему, значит:
– Сам Отелло.
У Пушкина эта беготня по Не-стандарту представлена в Повестях Белкина, как:
– Сильвио и Граф – Выстрел, Владимир и Бурмин – Метель, Басманная и Никитская – Гробовщик, Минский и Самсон Вырин, как Бэл, бог древней Ассирии и Зевс на пенсии – Станционный Смотритель, Лиза и Акулина – Барышня-Крестьянка.
Все разборки в Повестях Покойного Ивана Петровича Белкина ведутся не в одном мире, а в двух мирах, между Текстом и Полями, между жизнью и смертью. И из этого следует:
– Совсем другое содержание этого произведения, – в частности, невозможность Владимира в Метели жениться на Марье Гавриловне, – осуществляется, но:
– Другим актером этого же театра, – который точно также, как и первый, знает текст роли, но лицом:
– Ай не он!
Театром, однако, не только жизни, – и самой ее сути, как и:
– Смерти – тоже.
Тоже самое и в Дубровском, где никому неизвестным князем Верейским оказывается сам Владимир Дубровский, – и вот эта часть, которая не видна невооруженным взглядом – означает, не сокрытие от Читателя самого главного, – а:
– Наоборот, – приглашение его на чай, – как:
– Главного Героя