Кулинарный шедевр, пирог с толстой прослойкой толченого черного мака, лежал на тарелке, стоявшей на самодельной тумбочке. Об этом пироге Римма по дороге домой вспоминала с улыбкой. Толченый мак и здоровяка усыпит, не то, что мальца.
– Вот когда я уйду в отпуск, вся моя семья будет лопать такие же пироги с маком, пока я не отосплюсь, как следует, – решила Римма, видя, как быстро ребенок пошел на поправку при нормальном питании.
Володе понравилась идея жены с маковыми пирогами. Он гордился своей неутомимой супругой, не обращая внимания на ее бледность и синеву под глазами. Но до пирогов так и не дошло, потому что вскоре от усталости Римма надорвалась.
Случилось это года за три до событий той страшной ночи, когда для Веры закончилось детство.
Тогда Римма стирала на кухне постельное белье, шоркая его по стиральной доске. Перед ней на двух табуретках стояла детская ванночка с мыльной водой, в ванночке лежали простыни, наволочки и пододеяльники. Свет горел только на кухне. В доме было тихо. Дети и муж спали. Вдруг Римма распрямилась и прислушалась.
– Римма! – тихо позвал ее мужской голос из темноты коридора. Она стряхнула пену с рук и вышла в коридор. В коридоре было тихо и в спальне не было посторонних. Отвернувшись к стенке, на которой висел новый персидский ковер, крепко спал Володя, а в детской крепко спали Вера и Саша. Римма с любовью поправила их одеяльца и опять отправилась на кухню. Вернувшись к стирке, женщина стала думать о детях.
Случаи насилия над детьми в городе всегда очень пугали ее и не давали покоя даже ночью. Поэтому Римма неустанно рассказывала детям страшные истории о бандитах, чтобы научить их не поддаваться уловкам развратников, ловко заманивающих в ловушку доверчивых малышей.
– Раньше было проще разглядеть зло в людях, – думала Римма. Она вздохнула, убрала мокрой рукой прядь волос, упавшую ей на глаза, и вновь зашаркала бельем по доске. Воспоминания молодости нахлынули на нее, мысленно возвращая ее в родительский дом.
Тогда, Римме выпускнице средней школы, зло представлялось в образе бородатого разбойника или оборванного попрошайки, а грех – в виде чёрта с рогами.
Хотя война давно закончилась, страна жила послевоенным временем. Дома Римма слышала о бандах и зверских убийствах в городах и на дорогах. Об этом говорили по радио и писали в газетах. Впрочем, в их поселке для ссыльных поляков эти рассказы никого не пугали: к ним в село, расположенное в бескрайней казахской степи, редко заезжали гости. Кого бояться в степи? Буранов да волков, а Римма даже волков не боялась.
Когда они с папой в полнолунную ночь выезжали на корове собирать подсохшее сено, волки хоть и окружали их повозку, но не нападали, чуя смелость отца, у которого под рукой всегда лежали самодельные вилы. Девочкой Римма верила, что папа никогда не даст в обиду ни ее, ни их корову.
В то