Впрочем, для нас это не имело в тот момент существенного значения, ведь самое главное – мы на Афоне! Давно знакомые по книгам места и святыни обретали реальные очертания. Кариес – собор, почти не видимый за могучими ремонтными конструкциям и в котором находится знаменитая икона Божией Матери «Достойно есть». Фрески Эммануила Панселина, словно сошедшие со страниц учебника по средневековому искусству. А впереди нас ждал знаменитый Иверский монастырь, среди основателей которого мой небесный покровитель – преподобный Георгий. В этом монастыре хранится величайшая святыня Афона – Иверская чудотворная икона Божией Матери. В Кариесе, неподалеку от автобусной остановки, находился телефон, работающий от пластиковых карточек. С помощью наших карточек «Face» мы связались с Россией и услышали родные нам голоса. Рассказал жене, как устроились, какая погода, а в ответ – вопрос с прихныкиванием:
– Ну как? Ты там о нас скучаешь?
– Да пока еще нет, – слишком много впечатлений.
Не знаю, о чем говорил Олег, может, просто хотел пообщаться с друзьями. И пока он разговаривал, к нам подошел потертого вида монашек, спросил по-русски, работает ли второй телефон-автомат? Нет, – говорю, – только этот. Худое его лицо, почти коричневого от солнца цвета, было обветрено и покрыто морщинами, скуфья выцвела и давно потеряла форму, на плечах – пыльный армейский бушлат. Узнав в нем уроженца России, я поинтересовался, как его зовут.
– Схимонах Герасим, – ответил он.
– Это тот, который «на Иордане»?
– Да, он самый, – охотно поддержал разговор отец Герасим.
– А мы с моим другом Олегом, – сказал я, кивнув в сторону разговаривавшего по телефону спутника, – в прошлом году были в монастыре преподобного Герасима.
– И я был, – улыбнулся отец Герасим. – Лет десять назад. Ездил в Палестину на полгода. А сейчас вот пришел, в Сибирь позвонить надо.
Я заинтересовался, и отец Герасим продолжил:
– Тут олигарх из Сибири приезжал. Заказал большую икону в Буразери. Отдал грекам аванс, шесть миллионов нашими деньгами, все чин по чину. А теперь