Позже, когда я поближе познакомился с литературой, я стал отождествлять его с героями гражданской войны, с комиссарами в кожаных куртках, готовыми принести себя в жертву ради победы в классовой борьбе, жившими мечтой об этой победе.
Товарищ Нуретдинов удивил меня тем, что слишком много внимания уделял нашей семье, отцу, который после смерти деда Галиуллы остался хозяином в доме. Рискуя уронить свой «фторитет» в глазах общественности, он каждый вечер заезжал на своей казённой машине за моим отцом к нему на работу, в магазин, подвозил его до дома, всю дорогу оживлённо рассказывая о чём-то. Потом поспешно входил в дом, будто только и ждал приглашения. В общем, крутился возле отца, как верный пёс.
Однако ларчик просто открывался. Оказалось, что посланник партии положил глаз на мою тётю – Разию-апа, молодую, красивую, только что окончившую среднюю школу. Помню, как отец пытался противиться её излишне поспешному замужеству. Да и мне самому не хотелось отдавать свою тётю какому-то чужому человеку. Уже тогда я понимал, что женатый или замужняя – для семьи отрезанный ломоть. Помню, отец сидит на кровати. Товарищ Нуретдинов, устремив на него невозмутимый взгляд своих шафрановых глаз, приступает прямо к делу:
– Набиулла-абый, я к вам с большой просьбой пришёл. Не откажи, пожалуйста.
– Давай, давай, Сабир, ты ведь у нас свой человек.
– Я, Набиулла-абый, пришёл просить у вас руки Разии. Сватов посылать не стал. Нам, коммунистам, это не положено.
Отец, видимо, уже замечал, что между молодыми назревают какие-то отношения, поэтому просьба Нуретдинова для него не оказалась неожиданной.
– Сестрёнка моя, Разия, умная, красивая, деловитая девушка, но она ещё очень молода, успеет ещё. Да и у матери надо же спросить. Она хоть и больна, прикована к постели, но жива. Посмотрим, что она скажет.
В ясном шафрановом взгляде Нуретдинова нет ни тени сомнения или растерянности.
– Да, Разия – хорошая, красивая девушка. Согласен. Так пусть же она войдёт царицей в мой дом, а не прозябает здесь, в глуши, – уверенно аргументирует посланник партии.
Отец, желая хотя бы разделить с кем-нибудь ответственность, уходит за занавеску посоветоваться с бабушкой и возвращается с её ответом: «Если Разия согласна, я не возражаю». Наш будущий зять, джизни, прошедший хорошую райкомовскую школу, твёрдо стоящий на ногах, оказался не из тех, кто отступает.
– Девушка, Набиулла-абый, как свежий огурец, продукт скоропортящийся, – продолжает он убеждать многозначительным тоном, – его надо вовремя к столу подать, а иначе только для консервирования годится.
– Так знаешь, Сабир, ей ведь дальше учиться надо, – начинает сдаваться отец, – она ещё только что школу закончила. Семья у нас большая, нам бы вот помогла.
В