– Ты пробовал сам-то, Ярулла-абзый?
– Нет, на нас не тратили, только для дорогих гостей держали. Так-то вот. В первый же день их игрушечные косы некоторые поломались, некоторые затупились. Видно, давно не точили их. Барон стоит, не знает, что делать, только головой качает. Общение у нас с ним, как у глухонемых, руками. Я ему объясняю, молоток, мол, давай или что-нибудь тяжёлое. Оказалось, всё у него есть в бричке. За каких-нибудь час-два я всё починил. После этого Барон освободил меня от обязанности резать лягушек, перевёл в мастерскую, вроде нашей кузницы. Вот там, ребятки, я провёл почти два года, подбрасывал уголь, раздувал огонь, многие ремёсла освоил. Ну там порядок, я вам скажу. Там я к порядку и приучился. На родину после рывалюции вернулся, Ленин-бабай вернул.
– Ярулла-бабай, какая же всё-таки эта была страна, Германия или Франция?
– А где водятся лягушки с куропаток величиной? Разузнайте-ка. Вот там, значит, я и был.
Чужая душа – потёмки. Мы, конечно, не могли предполагать, что в душе человека, живущего исключительно в реальном мире, с головой ушедшего в повседневные заботы, могла быть тоска по тому времени, по той стране, может быть, он даже бредил ею во сне.
Жена Яруллы-бабай, Мунира-апа, была полной противоположностью своему мужу: неторопливая, тихая, спокойная. Ярулла-бабай, бывало, как самовар, кипит, кричит на свою кроткую жену, а она будто не слышит, не обращая внимания на раздражённость мужа, продолжает не спеша замешивать блины. Ярулла-бабай, хотя и бушевал, как ураган, но на жену руку никогда не поднимал, и вообще был отходчив, быстро успокаивался. Видимо, понимал, что Муниру-апа уже не перевоспитаешь.
В доме Ярулла-бабай – хозяин. В деревне нет более чистого двора и аккуратного хозяйства: ни следов навоза, ни валяющихся деревяшек. Рабочие инструменты: топор, лопата, вилы – всё сложено с любовью, каждая вещь на своём месте. Если попросить у него какой-либо инструмент, отказа не будет, но будут поставлены два непременных условия: во-первых, не рубить гвозди его остро наточенным топором и, во-вторых, вернуть инструмент в точно назначенный день или даже час. В противном случае последует очень строгое, почти сердитое напоминание. Если и это не подействует, то нарушитель уговора будет впредь навсегда лишён возможности обращаться к кузнецу за помощью. Не может быть и речи о том, чтобы в его двор забрели соседские куры, утки или ещё какая-нибудь тварь: его хозяйство окружено высоченным забором, будто вырастающим прямо из земли, доски плотно подогнаны одна к другой, нет ни малейшей щёлочки, так что проникнуть можно только сверху.
В общении старик Ярулла был прямолинеен: что думал, то и говорил прямо в глаза, не соблюдая никаких условностей, но зато за глаза – никогда. В нём не было и тени лицемерия или двуличия.
По иронии судьбы такому аккуратному, пунктуальному, собранному человеку, почти идеальному мужу, досталась жена с совершенно противоположными качествами.
Чрезвычайно добрая и отзывчивая Мунира-апа