Среди коммунистов старшего поколения не принято было проявлять особую заботу о своей семье, о бытовых проблемах. Всё должно было быть, как у всех.
Семья Нуретдинова-джизни жила в живописном уголке Нурлата, в доме, окружённом прекрасным садом. Этот огромный сад расцветал каждую весну благодаря труду всего одного человека – Разии-апа. Деревенский дом недолговечен, крыша начинает течь, лестничные ступеньки гниют, провисают… За всё время своего директорства Нуретдинов-джизни ни разу свой дом как следует не ремонтировал: что люди скажут!
Однако партийцы, хотя и жили высокими идеалами, призывали с высоких трибун быть выше мелких семейно-бытовых проблем, заботу о собственном здоровье не считали менее важной, чем государственные дела.
Нуретдинов-джизни не был исключением из общих правил. Женившись на молодой, на пятнадцать лет моложе себя, красивой и трудолюбивой Разие-апа, все заботы по дому, по хозяйству, по воспитанию троих детей, он полностью возложил на плечи своей любимой жены. Сам – на государственной службе: рано утром уходит, вечером приходит. Каждый год хотя бы раз ездит в санаторий, поправляет здоровье. При желании и для жены можно было бы достать путёвку, но кто-то должен заботиться о детях, об их учёбе. В общем-то джизни был человеком скромным, жил без помпы, ел мало, пил, даже за чужой счёт, в меру. И в старости он оставался стройным и изящным. Заботу о своём здоровье он считал делом государственной важности, искренне надеясь, что в светлом будущем, идеей которого он жил, его здоровье будет востребовано.
Нуретдинов-джизни жил для себя, как хотел и как считал нужным. Не дожив до наших дней, когда казнокрадство и произвол стали нормой, он тихо покинул этот мир.
Почему-то душа тоскует по таким людям. Вот бы нам сейчас хоть с десяток таких, искренне верных своим идеалам, не особенно стремящихся к богатству, довольствующихся в одежде брюками-галифе, – не для того, чтобы изменить мир, а просто, чтобы был прецедент хотя бы!
Бизнес по-татарски
Под утро Габдельгазизу приснился удивительный сон, который совершенно перевернул всю его серую бессмысленную жизнь. Сухощавый старик с белоснежной бородой, в длинной белой рубахе, обдав Габдельгазиза своим горячим дыханием, запинаясь и путаясь, прошептал ему на ухо:
– Сынок, дорогой, я хочу открыть тебе тайну, которую храню в душе уже несколько сотен лет. Эту священную тайну впервые я открыл нашему батыру Аттиле, во-второй раз – Александру Македонскому. Как они поднялись! Весь мир потрясли! А вот их дети и внуки не смогли продолжить их дело, потому что тайну не сумели сохранить. Без моей тайны татарский народ не сумеет выжить…
У Габдельгазиза запершило в горле, сердце затрепетало, как птица в клетке, дыхание перехватило. Собрав последние капли мужества, он выдавил из себя:
– Бабай, кто же ты будешь?
– Я пресвятой Ильяс, в предрассветный час я прихожу к своим заблудшим детям, чтобы указать им путь. Как же ты меня не узнал? Обижаешь.
Не