Помощники у Яруллы-бабая менялись каждую неделю. Никто не выдерживал его требований. Он на них не сердился, не ругал, выносил свой приговор бесстрастным тоном: «Ты, это, завтра уж не приходи, пусть председатель другого пришлёт», «Ты, брат, завтра в поле выходи, скажешь, это не колхозная работа», «Сынок, ты подрасти чуток, годика через два придёшь». Ремонт колхозных сеялок, веялок, косилок – для него самое первоочередное, святое дело. Он официально состоит на колхозной работе, чем и зарабатывает себе на хлеб. Только после выполнения своих прямых обязанностей он помогает, так сказать, частным лицам, и то строго индивидуально: в первую очередь вдовам погибших на фронте, потом многодетным семьям и собственным родственникам (в деревне, как известно, так или иначе почти все состоят в родстве), а остальные идут в порядке живой очереди, отказа нет никому. Плата у всех одна и та же: «Спасибо тебе, Ярулла-бабай, пусть будут здоровы твои руки-ноги», «Большое спасибо, сосед, дай Бог тебе здоровья».
Кузнец воспринимает это с пониманием. Умение быть благодарным многого стоит. В эти мгновения его губы, не умеющие растягиваться ни для улыбки, ни для плача, слегка шевелятся. Это означает, что благодарность принята, и, не вдаваясь в какие-либо объяснения, он принимается за следующую работу. Увлечение алкоголем и куревом Ярулла-бабай считает нехорошим, несерьёзным делом. Выпивохи его побаиваются, поэтому кузница – это второе, после мечети, святое место в деревне.
Его работа казалась нам в то время чародейством. Действительно, приходит какая-нибудь вдова с граблями, у которых всего два зубца, и через полчаса, благодаря и кланяясь, уходит с новёхонькими граблями. Или какой-нибудь кум или сват приносит вроде бы ни на что уже не годную косу, а уходит с «новой» косой, от радости забыв даже поблагодарить. А уж сколько самоваров, вил, лопат, мотыг получили вторую жизнь под руками кузнеца – и не счесть!
Золотые руки Яруллы-бабая передались ему по наследству от отца и деда. К его способностям к кузнечному и плотницкому делу добавился ещё и горький жизненный опыт. В своё время ему довелось побывать в Европе, познакомиться с бывшей там, как теперь принято говорить, передовой технологией.
Как и мой родной дед Галиулла, Ярулла-бабай был призван на войну 1914 года и тоже попал в плен.
В отличие от деда Галиуллы, Ярулла не имел совершенно никаких склонностей к языкам. Татарский он знал, по-русски изъяснялся – ну и достаточно. Анекдотичность ситуации состояла в том, что старик Ярулла совершенно не представлял, среди какого народа он провёл два года своей жизни. Когда его спрашивали:
– В какой же стране ты был в плену, Ярулла-абзый?
– А кто его знает, не всё ли равно. Там было не так уж плохо, – отвечал он обычно.
Те, кто пообразованнее, начинали перечислять европейские страны:
– В