И пока Мирра, вымученно улыбаясь и уверяя, что ничего страшного, она просто от неожиданности, я рассматривала Рональдин, которая и не подумала прикрыться во время этого диалога.
Да… у матушки Розы она стала бы звездой. Грудь у неё была большая, двумя аккуратными такими шариками, увенчанными небольшими, словно нетронутыми сосками. Как две розовые ягодки. И кожа… на руках, ногах и животе – белая, молочная, гладкая. А внизу живота – треугольник золотых, как и на голове, волос.
Рональдин была пухленькой, но её это нисколько не портило, даже наоборот.
Заметив мой взгляд, она улыбнулась, подмигнула и спросила, уже натягивая на своё великолепное тело ночнушку:
– Ну и сколько бы за меня дали в заведении матушки Розы?
– Не меньше пяти альтерров за ночь, – ответила я честно. – А если девственница – десять.
Наверное, если бы этот вопрос задала не Дин, я бы обиделась. Но в её устах он звучал совсем не обидно – просто как шутка.
– Значит, десять, – засмеялась она, опять подмигнула – и метнулась в ванную.
И как только за ней захлопнулась дверь, Мирра протянула:
– Точно… Тарс… А я всё думала, где я слышала эту фамилию…
– Ну да, я приёмная дочь матушки Розы, владелицы борделя. Ты что-то имеешь против?..
Наверное, это прозвучало с некоторой долей угрозы, потому что рыжая совершенно искренне удивилась и начала заверять меня, что ей абсолютно всё равно. А потом спросила:
– Слушай, Шайна… а за меня сколько бы дали? Ну, за ночь?
– Три альтерра. А если девственница – пять.
Мирра засмеялась так громко и заразительно, что я не выдержала и тоже улыбнулась, хоть и не понимала, по какой причине она так ржёт.
– Вот бы они были разочарованы, – пробормотала она наконец, смахивая слёзы с глаз. И я решила не уточнять, чем именно – тем, что не девственница, или чем-то ещё.
А потом мы легли спать, и мне приснился очередной сон.
Во сне я, конечно, увидела Триш.
Впрочем, это было не удивительно. Подсознательно, ложась спать, я уже была уверена, что встречу её во сне. Я даже хотела этого.
Вот только на сей раз сон оказался другим. Никогда раньше я не отделяла себя от происходящего, да и вообще – я не помнила себя до тех пор, пока не просыпалась. А теперь…
Я очутилась в одной из комнат общежития академии. Выглядела она почти так же, как наша с Дин и Миррой, только была более обжитой – на столе бардак, на полу валяются какие-то сапоги, туфли, ботинки.
Все три жительницы спокойно спали, поскольку стояла глубокая ночь. Ну, почти все. Одна тихонько встала с кровати и, нацепив валяющиеся возле двери туфли без каблука, надела форменный плащ и выскользнула за дверь.
Я пошла за ней, потому что это была Триш. Я сразу её узнала – по чёрным прямым волосам и вспыхнувшему в темноте красному глазу. Вот только этой Триш было уже не пять, а двадцать лет.
Дверь закрылась с тихим шорохом.