Московский вокзал равнодушно встречал и провожал пассажиров. На Площади Восстания, где-то в районе крыш, среди цветных реклам, блеклым светом была подсвечена надпись: «Ленинград город Герой». Эта надпись была подсвечена детством ребят из последних поколений Советского Союза. На пешеходных переходах толпы людей и машин боролись за право передвигаться в горизонтальной плоскости. Белый дым, из маленьких и больших труб не растворялся в ледяном воздухе, а накрывал застывшую землю холодным туманом.
Я вошёл в арку и оказался во внутренн6ем вокзальном дворике.
Целый класс школьников, по-видимому пятиклассников устроили толчею около киоска с мягким мороженым, сопровождающая их учительница, с ужасом смотрела на своих подопечных, меховую оторочку её капюшона покрывал иней.
Рядом с ними стояла, красивая как павлины, эффектная пара – мужчина средних лет и девушка.
Мужчина был одет, в соболиный полушубок. Между сияющими всеми оттенками платины мехами, проблёскивали вставки золотой вышивки. Узор, прошитый блестящими нитями, повторял хохломскую роспись. Девушка ёжилась в белую, тоже меховую, итальянскую накидку. Судя по загару, покрывшим их обветренные лица, они прибыли из Нью-Йорка или Бостона.
– Я буду всё! Да я буду всё! – смеялся мужчина, обращаясь к невидимому собеседнику – Ты помнишь, как на меня подействовало то, шампанское? Помнишь? Я ничего не помню. Совсем ничего.
– Джон! – проговорила девушка под шалью – Ты был прекрасен!
– И это тоже приготовь! Ну всё пока! – продолжал мужчина – Габриель мы скоро прилетим в твой гарем! Готовься! Чао!
Когда мужчина перестал говорить, девушка к нему прильнула, и я явно услышал, как она прошептала:
– Джон, я хочу мороженое!
Джон оглядел суету школьников, поцеловал сою пассию и ответил: – конечно!
Внезапно мне показалось, что судьба, ведёт меня на встречу к счастью, и достаточно уловить течение жизни и поплыть по нему разбавляя кровь спиртом как в итоге меня будет ждать настоящее приключение.
Немного таясь, я глотнул спирта и занюхал его рукавом. Мне снова захотелось кого ни будь угостить. Но Джон со спутницей растворились в безликой толпе, а дети, были счастливы поедая застывший молочный крем со следами ягодного сиропа.
На мгновение, у меня появилось сомнение, стоит ли покидать Питер, ради призрачной надежды на приключение. Но возвращаться обратно на Васильевский Остров было горше, и я поплыл по незримой людской реке.
Турникет я прошёл, без билета, надёжным способом – тараном. Таранил я канистрой, особо не скрываясь, если бы меня в тот момент, задержала