Небо, позвало пойти меня пешком, и давало надежду на скорейшее чудо. Небо в Санкт Петербурге, расчерченное прожекторами, телебашней, небоскрёбом, заводскими трубами словно грязное фонарное стекло, не привлекает к себе внимание, оно проигрывает в глубине невским волнам, невской мелкой ряби, мостам и огням отражение которых, невская мелкая рябь размножает до бесконечности.
Здесь в Саблино, небо было настолько близким, прозрачным, ярким что мне захотелось сфотографироваться с ним. Сделать селфи я и небо.
Селфи, себяшечка, как считала одна моя знакомая по имени Суламифь, может быть и степенью трагического одиночества, и признаком абсолютной самодостаточности личности. Я не видел ни одной её себяшечки, в любой точке земного шара, в разных, даже в соблазнительных ситуациях, она маниакально просила себя сфотографировать, обращалась за помощью исключительно к миловидным девушкам. Она смущала их знойным взглядом, случайными прикосновениями и запахом тмина. Ей нравилось смотреть, как легкое воздушное создание в ответ щурит глаз над объективом, и застенчиво хмурит лобик. От Суламифь ни одной фотографии, не утекло в сеть, возможно она их и не сохраняла, ей изображения были не нужны, скорее она любила играть и смущать невинных незнакомок.
С большим трудом я нашел свой телефон, в промерзшем кармане он превратился в сосульку. Мне потребовалось довольно значительное время, и такое драгоценное телесное тепло, чтобы отогреть эту черную коробочку, и понять, что телефон безнадежно разряжен.
В бешенстве я бросил телефон в сугроб и издал нечленораздельный звериный крик, вой раненого ежа. После первого крика, я продолжал кричать, уже в восхищении, в восхищении от самого себя. Мне льстило, что где-то внутри сердца, я еще могу ощущать эмоции, не отравленные спиртом.
В это мгновение, я всплыл над сугробом, над замерзшими канавами, устремился ввысь бросив в снежной бездне свое сгубленное тело, канистру, столбы и электрические провода, а потом сделав глоток спирта с ледяным, рабским хладнокровием пополз в поисках, неразумно брошенного, телефона.
Пока я ковырялся в снежной пелене в моей голове, мелкими язвами, мелькали вопросы:
– Почему утром, когда я был еще в безопасности, мне не пришло в голову позвонить близким людям?
– Почему, я не нашел таксиста, и не поехал, туда, где мне были бы рады?
– Где мои ключи?
– Где мой дом?
– Где мой настоящий дом?
– Настоящий? Такое разве бывает?
Телефон, самостоятельно вынырнул из снежного моря и юркнул мне в руки. Не придавая этому значения, после очередного, маленького глотка жизненной эссенции, я вышел на правильную, утрамбованную