Развернулся к телегам и как раз увидел, как на землю оседает с болтом в животе еще один разбойник. А затем, ломая кусты, на поляну с ревом влетел Тук и снес одним махом голову следующему.
Из двоих оставшихся один сразу упал на землю и прикрыл голову руками, а вот последний оставшийся в живых, здоровенный детина в справной панцирной кольчуге[37] до колен и шлеме-мисюрке, успел отскочить и даже отмахнуться длинным фальшионом[38] от шотландца.
– Тук, назад! – заорал я. – Он мой!
Шотландец отбежал в сторону и переместился за мою спину. Умница… Вот только какого хрена я это заорал… Опять гребаный бастард из меня вылез…
– Иди сюда, смерд.
Я встал в классическую стойку. Дага в согнутой руке у груди, эспада кончиком клинка смотрит в лицо детине.
Разбойник не стал себя упрашивать, подбежал и с хеканьем рубанул клинком сверху вниз.
Ну это слишком просто, парень… Я щелкнул эспадой по его фальшиону, сбивая клинок в сторону, и, одновременно с шагом вперед, ткнул его дагой в шею, засадив ее до чашки. Крутанул кистью, проворачивая клинок. Шаг назад… Все!
Громила булькнул, захрипел, зажимая рану, из которой толчками били струйки темной крови, и рухнул на колени.
С непонятным удовлетворением, граничащим с сексуальным наслаждением, я пнул это тело ногой, заваливая на землю, и обстоятельно вытер о его штанину лезвие эспады.
Не понял…
Твою же мать, что со мной? Мне ЭТО нравится… Тошнотворный запах крови пьянит, как аромат изысканного вина, предсмертные хрипы радуют и бодрят.
Что за хрень?
Даже потряс головой, отгоняя наваждение… Нет, не прошло, все так же прет…
Адреналин сейчас мозги взорвет…
Каждая клетка тела переполнена возбуждением и наслаждением этим отвратительным зрелищем…
Твою мать, да у меня стояк! Нет, радость победы на дорожке, особенно когда я выиграл Олимпиаду, была очень похожа, но не до такой же степени!..
Надо срочно отвлекаться и потом разбираться со своими впечатлениями, по любому это не я, а гребаный бастард д’Арманьяк. Лично я, прежний, уже блевал бы дальше, чем видел.
Оглянулся… Тук связывал оставшегося в живых разбойника.
Тот, которому я всадил в живот эспаду, скрутился калачиком на земле и вибрирующе выл.
Еще один получивший болт в середину груди содрогался в конвульсиях, рыхля ногами землю и судорожно вырывая руками пучки травы.
Остальные вроде готовы.
Господи, помимо трупов, организованных нами, на поляне валялось еще десяток других… жутко изувеченных и расчлененных.
– Тук, помоги им… – махнул рукой в сторону недобитых