Мама кивнула и провела по щекам Дикси, словно стирая невидимые слезы. Подавшись вперед, сестра повисла на ней, вцепившись в талию.
– Джем, я же сказала тебе забрать ее отсюда.
Пробегавший мимо нее Ринго Старр получил от нее не очень-то любезный пинок ногой. Дядя Иван молча наблюдал за нами, прислонившись к стене и засунув руки в карманы.
Уже позже, в нашей комнате, Дикси плакала, спрятав лицо в подушках, а я тихо делала домашнюю работу. Поначалу я пробовала ее утешить. Сказала, что все будет хорошо.
– Нет, не будет! – прокричала она.
Больше на мои слова она не реагировала. Не выдержав, я перебралась на ее кровать и, коснувшись ее спины, осторожно погладила. Это всегда работало, когда она была маленькой. Что бы ни случилось в жизни Дикси, она всегда успокаивалась рядом со мной. Даже когда ее не пригласили на чей-то день рождения во втором классе. Даже когда она забыла свою любимую куклу в автобусе.
Но только не в этот раз. Всхлипнув, Дикси отталкивает меня, и я вскакиваю как ошпаренная. Меня перекашивает от злости.
– Она же его предупреждала! Что тут удивительного, Дикси?
– Тебе просто наплевать.
– Это ему наплевать! Иначе он бы давно уже прекратил.
Мне даже не приходится объяснять, что именно «прекратил». Просто: прекратил.
Дикси приподнялась и села. Даже с раскрасневшимся от слез лицом, даже со спутанными волосами она выглядела как одна из тех прелестных плачущих девушек из кинофильмов, не вызывающих ничего, кроме желания обнять и утешить. Именно это я так отчаянно хотела сделать.
– Она не может выгнать его, – мямлит Дикси, – это и его дом тоже.
– Тогда почему он не ночует здесь и не помогает нам оплачивать счета, Дикс?
Закрыв лицо подушкой, Дикси рухнула на кровать.
– Ты можешь плакать сколько угодно, а мне нужно делать домашнюю работу, – только и сказала я. И отвернулась.
– Я тебя ненавижу.
Давно стоило прекратить придавать значение этим словам Дикси, но мне больно каждый раз, когда она так говорит. Тогда я просто уселась на кровать и уткнулась в математику. Наплакавшись всласть, Дикси уснула, сама того не заметив, и я, улучив момент, тихонько выскользнула за дверь и заглянула в холл. Мама, Иван и Грэг сидели за столом, тихонько переговариваясь. Папины вещи уже покоились в многочисленных коробках, явно раздобытых где-то в магазине алкоголя. Поставленные друг на друга, эти коробки возвышались башней прямо напротив дверей. Крадучись, я сделала пару шагов вперед, растянув свою кофту до самых колен.
Дядя Иван всегда притягивал взгляд. Они с мамой очень похожи, только волосы у него темные, почти черные, и глаза не голубые, а каре-зеленые. В его лице всегда проглядывалось что-то греческое, в отличие от нее. В дяде Иване было что-то особенное – в том, как он подносил сигарету к губам,