– Ноздря-я! – сорванный голос вновь разорвал склепную тишину, бросая судьбе вызов. И в этом крике впервые угас его страх и пробудилась сила. Грудь сковало безоглядное спокойствие и жажда возмездия, а душа боле не ныла и не билась в страхе дурного предчувствия.
Глава 9
Палыч не смел пошевелить ни рукой, ни ногой, глядя на свернувшуюся в рябой клубок гремучую смерть. На какое-то время выстрелы, барин, поиски американки тут же забылись. Он стоял, сжимая в руке ружье, окаменев от страха. Ядовитая тварь в аккурат нацелилась на его колено, чуть выше обреза сапога.
«Вот вкосилась-то моя судьбинушка… в чужую ме-жу… – безмолвно прошептал он.– Эх, чтоб тебе, ползучей, Господь глаза выбоднул, да жалище твое поганое вырвал…»
Змея будто услышала его – плоская треугольная голова мгновенно поднялась выше и теперь целилась в пах. Ороговевшая трещотка на ее хвосте зловеще тряхнула, словно в надутый бычий пузырь детская рука бросила горсть сухого гороха.
У старика сердце обливалось кровью, когда он услышал донесенный ветром голос своего капитана, но он, точно заговоренный, продолжал смотреть на змею, судорожно сглатывая слюну. Сердце-вещун подсказывало казаку не делать резких движений. Шаткий ветрец сронил его седой редкий чуб, что поналип к сырому лбу, продувал взмокший от пота кожан, но Палыч более чуял, как его напряженную плоть всё крепче, что та лихоманка, забирала трясучая болесть46.
Прошла не одна минута, прежде чем он, изловив миг и собравшись с духом, очень бережливо стал поднимать свободную руку к своей голове.
– Тише, тише, родная, погодь, двуязыкая, маненько погодь… – точно заговор зашептал Палыч.– Самую малость взмились, хозяюшка, взмились…
Гремушка змеи вновь затрещала, а леденящий кровь серо-коричневый треугольник головы опасно качнулся вперед. У вестового капитана вновь перехватило дыхание, точно кто-то незримый припер его горло рогатиной. Старик знал, какой молнией атакует гремучая змея. Как ни старайся, а ноги ему не убрать от ядовитого укуса. Глаза ломило от напряжения, пот ручьился за поясной ремень, сердце застряло в горле, когда пальцы его стянули-таки с головы войлочную шапку… И тут же рябой клубок выстрелил броском…
Зубы змеи продырявили войлок, но Палыч уже отбросил ружье и свободной рукой ухватил свою смерть у самой разинутой пасти. Пестрые толстые кольца тут же обвились вокруг руки, сдавив ее так, что она посинела, но в следующий момент деревянный каблук, обитый железом, с хрустом размозжил голову змеи о ближайший камень. Хвост затрусила мелкая сыпь агонии, и обмякшее тело выпало из руки казака.
– Ну вот, гадюка,– Палыч спешно перекрестился, подхватывая ружье.– Как говорится, по молотищу и боище. Знай наших! Нас ведь тоже не на дровах нашли.
Секунду спустя он уже сбивал