Не меняя позы, старик рассмеялся жестким неприятным смехом. Затем как-то странно переспросил: «Рому?» и вновь напряг слугу хриплым железистым смехом.
– Вам бы вновь на охоту, сэр, – тихо, совсем сбитый с толку, промямлил Ипсилон. – Удачу… в море за хвост подержать… Там славные сквозняки, сэр… Снова подышите во всю грудь…
Пират не ответил, прикрыв глаза. А проныра кок, виновато скалясь и прислушиваясь к шкворчанию сковороды, уж совсем тихо обронил:
– Так я за ромом, сэр… – поджарая волчья фигура его метнулась к двери и исчезла.
Гелль снова прижался к стене. Над головой уютно убаюкивающе тикали русские часы, прихваченные со «Святого Сергия». Серебряная кукушка, показывая отбитый клюв, озабоченно прокуковала два раза. Старика начало охватывать сладкое забытьё, как вдруг послышались частые шаги и дверь заскрипела.
* * *
Каждый из вошедших имел за плечами добрый пакетбот71 подвигов; шрамы и сабельные рубцы говорили о них красноречивей любого языка. У подшкипера Рэя и канонира Логана синеватых следов от многочисленных ран было в таком достатке, что их загорелая кожа напоминала эдинбургский мрамор или рифейскую яшму. Шесть пар глаз напряженно поедали сухую фигуру капитана, продолжавшего невозмутимо сидеть на бочке. И ощущалось, что хозяин здесь один человек, в черной, видавшей виды треуголке, в синем камзоле с золочеными пуговицами и с тростью в руках, стяжавшей среди команды мрачную славу.
Старик небрежным кивком головы приветствовал рассевшихся вокруг ветеранов, царапая лицо каждого взглядом, точно желая заглянуть в душу и узнать: почем нынче капитанская смерть. Уж кто-кто, а он знал, что живущему в стеклянном доме не след швыряться камнями. Капитан на корабле от веку слывет Законом с большой буквы, но именно совет ветеранов при желании всегда мог поправить любую строчку в этом неписаном своде. И посему, пряча под скупой улыбкой настороженность, Гелль приветливо сплюнул:
– Рад видеть вас в добром здоровье! С чем подгребли? Говорите сразу, – при этом он вновь улыбнулся с ласковой ненавистью и повертел тяжелую трость.
– Мы что-то не поймем тебя, старина, почему ты стал сторониться нас? Четверть твоих людей отдала жизнь, а ты прячешься в норе, не желая показать нос!
Коллинз вместо ответа выпил залпом кружку рома как холодный чай, выплеснул остатки через плечо в бойницу и протянул сонным и равнодушным тоном:
– Хороший вопрос, Логан.
– Но плохой ответ, капитан!
Все напряглись, увидев побелевшие ногти главаря. Пальцы впились в серебряный набалдашник трости, словно пытаясь раздавить его как гусиное яйцо.
– А может, я боюсь быть зарезанным вами как глупая овца, – насмешливо хохотнул Гелль. – Чем докажете? Ты! Ты! Или ты, Рэй! – трость зло тыкнула в грудь подшкипера «Горгоны». – Что, после того, как я подниму вас всех на ноги и вытру вам сопли, вы не убьете меня?
– А