Алан капитулировал. Я удовлетворенно спрятала руки в карманы и ускорила шаг. Идти на каблуках по раскисшей земле, усыпанной камнями и металлоломом, было трудно, но я не обращала на это внимания.
Мне вспомнилась случайная встреча с Карвен под городским мостом. Я еще только покинула дом моей второй матери и рада была хоть кого-то встретить. Полуседая тощая девочка показалась мне чокнутой, но она была добра и ухитрялась доставать еду. Это сразу примирило меня с ее странностями – побегами, долгим вечерним созерцанием неба и общением с призраками, которых я поначалу не видела. Карвен научила меня воровать и прятаться. Ей никогда не приходило в голову меня прогонять или требовать благодарности. Она просто стала мне близким человеком, насколько вообще способна быть близкой.
Летом мы отправились искать другой дом: из-под моста нас выгоняли взрослые бездомные. Я думала, мы выбираем путь наугад, но Карвен отлично знала, куда идет. Впервые увидев махину покореженного поезда, я подумать не могла, что здесь и есть наш конечный пункт. Эшелон был мне знаком: он стоял еще со времен Большой войны. Говорили, когда он перевозил беженцев, его обстреляли вражеские самолеты, а еще пустили газ, в котором задохнулись те, кто был еще жив. Этих людей и закопали на кладбище по другую сторону дороги. А эшелон не убрали: сначала оставили как напоминание об ужасах войны, потом элементарно забыли. Другие поезда стали пускать по объездному пути. Колея оказалась ненужной. За сорок лет родилось множество баек о живущих тут призраках. Байки имели почву, но вот этого я не знала.
Прибыв, мы не обнаружили тут никого, кроме Маары, она поселилась прямо в паровозе. Разговаривать она почти не умела, понимала самые простые слова, и лишь с большим трудом нам удалось чего-то от нее добиться. Маара до Рождества жила в интернате, потом убежала. Она знала историю своего дедушки и захотела посмотреть его поезд. А потом осталась тут жить, потому что в городе все были слишком злые, так она объясняла. Маара слышала и истории про привидений, но они никогда ее не выгоняли, потому она их не боялась. А еще Маара уже тогда начала подбирать «живых овощей». Ей было их жалко, она даже воровала для них молоко в ближайшем поселке. Удивительная доброта, видимо, она ярче выражена у таких вот безмозглых, блаженных: напрочь подавляет инстинкт самосохранения.
Я думала, Карвен пойдет дальше: не могло ей понравиться такое убогое местечко. Но она сказала: «Мы дома».
Той же ночью я впервые увидела, как на самом деле может проявляться ее страшный дар. Карвен освободила мучающихся духов; надеюсь, она отправила их в места, о которых мне еще только мечтать. Вряд ли в другие: Карвен ведь добрая.
Поезд осветился тогда ровным фиолетовым сиянием. Нити этого сияния тянулись к небу. А потом из земли вокруг начали взлетать мерцающие силуэты; они превращались в звездочки, и, казалось, это никогда не кончится. Более жуткого и завораживающего зрелища я не видела. А перед паровозом стояла, раскинув руки, Карвен, похожая на самую настоящую колдунью.
Та ночь стала началом нашей стаи. Ребята приходили