Ларкрайт снял копии с пары протоколов, спрятал в сумку и вышел в коридор. Спайк тут же вскочил и завилял хвостом; скучая, он успел изгрызть какую-то папку, забытую фрау Вебер. Карл спешным пинком отправил испорченные документы под шкаф и покинул здание.
Улица встретила его дождем, от чахлого утреннего солнца не осталось и следа. Спайк с лаем понесся по дороге; настроение у него было намного лучше, чем у хозяина. Карл ускорил шаг. Хотелось скорее вернуться в квартиру и отгородиться от мира. Он был благодарен Рихарду, что тот позволил снова прийти на работу только следующим утром.
До дома предстояло ехать по линии надземного метро. Таких веток было всего две, они прорезали город, начинаясь в одних нищих окраинных районах и достигая других, столь же нищих. Хотя, в общем-то, теперь почти все районы города были нищими, даже центр, где красивым по-прежнему выглядел только древний темный собор.
Спайк перепрыгнул низкий турникет и остановился у ведущей на платформу лестницы. Карл глянул на дремлющую в своей будке пожилую смотрительницу и бросил в специальную щель медный жетон, сухо звякнувший в недрах допотопного механизма. Платформа продувалась; дождь усиливался. Карл спрятал нос под воротник и ссутулился. Голова немного кружилась от бессонной ночи и плохого алкоголя, который не стоило пить. Карл на пару секунд опустил веки, а вновь открыв глаза, неожиданно увидел, как далеко впереди, за открытой станцией, по дороге несется черный автомобиль на огромных красных колесах.
Озноб прошел. Карла бросило в жар.
Такая машина – неуклюжая, но мощная, собранная из деталей других, как монстр Франкенштейна из разных трупов, – была на его памяти одна. Она принадлежала убийцам-охотникам, Котам. Карл нахмурился: возвращение этих двоих не сулило ничего хорошего никому, а особенно «крысятам». Об этом точно нужно было предупредить Рихарда: Джина и Леон Кац стояли в его списке врагов на втором месте.
Машина скрылась, глухое гудение сообщило о прибытии поезда. Карл, придержав Спайка за ошейник, вошел в вагон и, опустившись на сиденье, повернулся к мокрому окну. Некоторое время он смотрел на дома, потом откинулся на спинку, вытянул ноги и прикрыл глаза. Краем уха он услышал недовольное ворчание, а потом звук, будто что-то тяжелое упало на что-то мягкое: пес запрыгнул на поролоновое сидение и улегся, царапая обивку лапами. К счастью, в вагоне больше не было людей, и никто не стал возмущаться. Хотя желание возмущаться обычно исчезало, стоило взглянуть на форменное пальто Карла. Полиция города была полумертвой, да. Но как и всего, тронутого смертью, но почему-то не похороненного, ее опасались.
Глаза слипались, и, как Карл ни старался, бодрствовать не получалось. Он ощутил, что подбородок клонится вниз, и вовремя подхватил очки. Мелькнула мысль: Рихард был бы рад, если бы они разбились, они его раздражали. Комиссару было известно, что Карл неплохо видит без них. Но для того чтобы попасть в дальнюю цель, зрение было недостаточно