Карл вошел, как раз когда дряхлый приемник, живший здесь еще до его приезда, разбился о стену и заткнулся. Рихард сидел, тяжело дыша, низко опустив голову. Он не отреагировал на появление Карла, даже когда тот приблизился. Карл и не спешил привлекать внимание, зная: к хорошему это не приведет. Но, подождав еще немного, он все же протянул руку и осторожно постучал по деревянной поверхности стола.
– Комиссар?
Ланн схватил его за запястье. Карл едва не взвыл – хватка была железная. Рихард слегка притянул его к себе и поднял ясный, холодный взгляд.
– Что. Тебе. Надо?
Карл поморщился и попытался высвободиться.
– Можно без вот этого? Я могу и броситься.
Слова пробудили Ланна от оцепенения. Он разжал пальцы, усмехнулся и переспросил:
– Ты? Да твоя собака скорее на кого-нибудь бросится.
Карл сердито поправил очки. Он знал, что его не воспринимают всерьез, сколько бы ни прошло. Да кто он для Рихарда? Очередной щенок, разве что проявляет чуть больше характера. Чтобы Рихард принимал тебя как равного, наверное, надо каждый день задерживать по десятку преступников, а десятка в нынешней стране иногда не набирается и за неделю. О низкой раскрываемости говорят не зря.
– Что… злишься?
Карл оборвал привычные тоскливые размышления. Рихард проницательно поглядывал снизу вверх, щурился и слегка ухмылялся в усы. Определенно, перепалка его взбодрила.
– Злишься, – удовлетворенно повторил он. – Где твое обычное умение скрывать эмоции?
– Я вовсе не злюсь. С чего мне злиться на ваше вечное…
– Все на лице. – Ланн скучающе подпер подбородок рукой.
Карл не стал спорить. Он видел, что Рихард снова улыбается без яда и без готовности сожрать. За подобное он был готов простить очередные попытки себя воспитывать и учить жизни. Всегда прощал.
Пять с половиной лет назад, когда люди, занимавшие сейчас посты в правительстве, решили избавиться от сына Йозефа Ларкрайта, слишком много говорившего о правах «крысят», спас его именно Рихард. Помог спрятаться, затем взял на работу. Привязанность к нему стала для Карла чем-то определяющим, похожим на болезненно-беспочвенную верность собаки хозяину. Иногда это пугало, но чаще наоборот помогало не опустить рук. Поэтому Карл раз за разом лез из кожи вон, чтобы что-то доказать, и добивался противоположного: Ланн, проходя мимо после очередного задержания, бросал что-нибудь вроде «Стоило бы быть побыстрее». Впрочем, Карл смирился. Несмотря на непредсказуемость, к Рихарду он относился хорошо, прежде всего из-за живого ума и обычного уверенного спокойствия. Лишь иногда бывали срывы – когда мир в очередной раз напоминал Ланну о своей неправильности. Когда появлялась…
– Эта девчонка… – глухо сказал Рихард, словно читая его мысли. – Точно однажды убью.
Карл