Он машет ей рукой и качает головой, словно говоря «не беспокойся», но я-то вижу, что он разочарован. Джен умолкает и смотрит на нас, переводя взгляд с папы на меня. Я жду ее слов о том, что ей жаль пропустить это событие и что она скучает.
Вместо этого она говорит:
– Я вижу, что вы по-прежнему одиноки и набрали вес.
Мы с папой опускаем глаза на наши животы, а потом начинаем хохотать. Джен жестока, но мне плевать на то, что по ее стандартам я – толстая.
Большую часть своей жизни я покорно ненавидела себя и свое тело, как, по-моему, и положено делать женщине. Я – как бы это сказать поизящнее – чуть-чуть неотесанная. Не слишком, у меня все-таки человеческие формы, но я никогда не была худой. Долгие годы я постоянно рыдала, глядя на себя в зеркало, напевая про себя песни Мэрайи Кэри[25] и мечтая о волшебной липосакции. Или по меньшей мере о волшебных деньгах, чтобы оплатить реальную липосакцию. Расти рядом со стройной и красивой старшей сестрой было слегка обременительно, чем я всегда объясняла огромное недовольство собой. Но все изменила мама – ее смерть. Однажды, вскоре после ее смерти, я рылась на чердаке (о чем тебя никто не предупреждает после смерти одного из родителей, так это о том, что ты становишься владельцем скопившегося хлама из своего детства, оставшегося в родительском доме, потому что он тебе совсем не нужен, но в то же время ты не хочешь его выбрасывать. «Вещи с чердака»[26]). Как бы то ни было, я нашла свой подростковый дневник, и он был ужасен. Целые страницы ненависти к себе. Понимая, что в последние пятнадцать лет я произношу те же самые слова, глядя на свое отражение в зеркале, я с трудом призналась себе, что больше не хочу этого делать. Я не хочу провести следующие пятнадцать лет, называя себя такими словами, каких никогда не употребляла в разговоре с подругами. Я не хотела в старости, оглядываясь назад, думать о том, что всю жизнь ненавидела себя. Мне показалось это очень печальным. Поэтому вместо того чтобы приступить к очередной диете, я прекратила взвешиваться и подписалась на группу позитивного отношения к своему телу в Instagram. Постепенно я осознала, что полные женщины – СЕКСАПИЛЬНЫ. И худые тоже. И что все мы хотим того, чего не имеем. Худышка хочет быть более фигуристой, толстушка хочет быть менее фигуристой – все мы запрограммированы на то, чтобы испытывать недовольство собой. Но можно перепрограммировать себя, я знаю, можно. Именно этим я и попыталась заняться, переключить свой мозг и перезапустить мышление, поэтому всякий раз, когда я случайно перевожу камеру своего телефона в режим селфи и мне хочется завопить при виде своего дурацкого лица, я сразу же прекращаю это издевательство.
Понятно, что я еще в процессе работы над собой, ведь я – человек, который любит поплакать, глядя на себя в зеркало и напевая песни Мэрайи, но чаще всего я добиваюсь успеха. К тому же, знаете, что я поняла? Мужчины, как и прежде, не против заняться со мной сексом. Даже если они чуть чаще, чем я предпочла бы, многозначительно говорят: «У тебя такое милое личико»