Он тоже встает, повторяя мою триумфальную позу.
– О, спасибо тебе, Ленни! Я взволнован! Теперь пойдем домой и посмотрим одну из моих мыльных опер. Не беспокойся, они у меня записаны.
Он снова садится и берет свою сумку.
– Подержи, только сначала я покормлю голубей.
Вернувшись домой к папе, мы сидим на диване и ждем видеозвонок от Джен. Для папы это самый любимый момент моего визита. Он очень любит Джен и свою внучку Милли, но на самом деле не это его так волнует. Его волнует видеозвонок. Он наслаждается новизной. Он не может сдержать радости, видя крошечное личико на крошечном экране. Целый час после звонка он будет говорить о своих переживаниях и о том, как это умно. Раздается звонок, и появляется личико Милли. Она кричит от ужаса при виде папиного лица, которое слишком близко, волоски, торчащие из его носа, почти касаются экрана. Не забыть потом протереть телефон.
Милли шесть лет (скоро семь, обычно говорит она мне) (через полгода), и если Сиара, дочка Софи – самый послушный ребенок в мире, то Милли – самый непослушный. Она еще только в первом классе, но уже постоянно бедокурит в школе. Она – невероятная спорщица и повсюду проявляет свой вспыльчивый нрав. Больше всего она любит покричать в супермаркете «Whole Foods», поскольку проходы там довольно широкие для того, чтобы помахать кулаками, а акустика вполне пригодна для того, чтобы повизжать. Нужно, чтобы ее было слышно от овощного отдела до отдела спиртного, иначе истерика пропадет понапрасну.
Она ужасна, но она самый веселый и сообразительный ребенок из всех, кого я когда-либо встречала. На самом деле она входит в первую пятерку моих любимых людей на всей планете (Долли Партон[23] занимает четвертое место) (Папа обошел ее в тот день, когда написал песню не хуже «Djolene»[24].)
Папа отодвигается чуть дальше от телефона, широко улыбаясь внучке. Она не обращает на него внимания.
– Элли! – счастливо восклицает она, хватая руками экран. Милли считает меня суперклассной. Когда она была совсем маленькой и не умела правильно выговаривать все слова, она думала, что у нас одинаковые имена, и постоянно сообщала мне о том, что мы близнецы. Когда я замечала, что я старше, она нежно смеялась, гладила меня, как будто я – идиотка, и объясняла сладким голоском, что, конечно, это не так. Что, вероятно, близко к правде.
– Привет! – одновременно и неуклюже выкрикиваем мы с папой.
– Как дела, малышка? – добавляет он. Она опять не обращает на него внимания.
– Элли, мне нужно поговорить с тобой, – перебивает она и многозначительно смотрит на дедушку до тех пор, пока тот, кряхтя, как старик, не поднимается с дивана.
– Пойду, налью чашку чая, – кротко говорит он.
Когда он уходит, я снова поворачиваюсь к ней.
– У тебя все в порядке? Что происходит? – Я лишь слегка обеспокоена, у Милли часто случаются серьезные кризисы, которые она подробно обсуждает со мной. Последний раз это