«Кровь.
Жидкая субстанция организма, состоящая из плазмы, красных и белых телец. И гемиглобина, – записала Лена на проштампованном экзаменационном листе.
Неожиданно девушка ощутила резкую дурноту. Голову сдавило, будто железным обручем. Листок поплыл из-под рук.
– Лазорева?
Склонился над девушкой обеспокоенный преподаватель.
– Ты хорошо себя чувствуешь?
– Нет, – выдавила из себя Лена, – вернее, не очень хорошо. Можно я пойду отвечать следующей?
– Конечно, иди. Воды тебе не налить?
– Не нужно, спасибо. Мне уже лучше.
С удивлением, окинув взглядом листок, Лена обнаружила, что тот, оказывается, исписан сверху до низу.
Когда она все это написала, хоть убей, Лена не помнила.
Потерев саднящие виски, обеспокоено подумала о том, уж не сходит ли она с ума?
– Лазорева! Вы отвечать собираетесь?
Лена ответила на «отлично», несмотря на все переживания, нарастающую головную боль, жару и ночные кошмары.
Выйдя из кабинета, она забралась на подоконник, поджидая друзей.
У ребят к третьему курсу сложилась традиция после экзаменов отмечать события маленькой попойкой.
Когда товарищи выбрались из лап экзаменующего препода, Лена предложила ребятам не шататься по низкосортным барам, а поехать к ней на квартиру и отпраздновать сдачу последнего экзамена чинно и благородно.
– А и правда? – поддержала предложение подруги Таня, – Любопытно посмотреть на подарок Ленкиного папаши. И повод подходящий! Едем?
Прихватив в ближайшем киоске классический молодежный набор – пиво, сухарики, сушеные кальмары и чипсы, друзья направились к Ленке домой.
– Что ни говори, все старые дома выглядят загадочно, – уронил Сашка, Танюшкин парень, пока они проходили под лепными высокими потолками, возвышающимися над широкими лестничными пролетами.
– Не загадочно, а мрачно, – возразила ему Татьяна, настороженно озираясь по сторонам.
Лена неожиданно почувствовала, что подруга её раздражает.
Та вышагивала перед Серёгой, нарочито вертя аккуратной круглой попкой. Взгляд Сереги то и дело соскальзывал на аппетитные Татьянины округлости. На Тане были нежно любимые ею брюки цвета «белой ночи» и черная коротенькая майка, оставляющие открытым гибкий, поджарый, как у хорошей гончей, живот. В ушах болтались длинные, чуть не до плеч, яркие пластмассовые серьги – девушка обожала все сверкающее и яркое. Волосы, темные, с неожиданными всполохами алого пламени, свободно развивались за спиной.
Рядом с жизнелюбивой, яркой, как канарейка, Татьяной, Лена чувствовала себя блеклой, серой и скучной забитой церковной мышкой.
В тайне она завидовала яркой внешности, легкому характеру, искрометному нраву подруги. И сейчас задалась вопросом: а не привлекает ли Таня Серегу, который, как она это знала, порядком подустал от их вяло текущих отношений?
Поднявшись на пятый этаж все посмотрели в сторону лестницы.
– Я