Брат сказал, что её забрал Сабир-ака и отвёз к своим родителям, а значит я смогу с ней встретится, пока Карим-ака будет на работе. Это ничего, что Наташа ему не понравилась: он просто не знает, какая она умная. Наташа и английский язык знает, как настоящая англичанка. А как она поёт! Как София Ротару – даже ещё лучше!
Завтра, когда брат уйдёт на работу, я сходу в гости к родителям Сабира, посмотрю, как устроилась Наташа, поговорю с ней. Может она сможет помочь мне устроится на работу, или хотя бы подскажет, как сделать это. Эта мысль успокоила меня и я засыпаю.
* * *
Утром следующего дня, проводив брата на работу, я собралась к родителям Сабира Усманова, живущим на противоположенном конце Ташкента. Собрала гостинцы, оделась нарядно и вышла из дома.
Город давно проснулся. Он гудел, жил своей жизнью, звенел, дышал, как живое существо. Теперь я это чувствую, знаю: он живой. Меня это радовало и возвышало. Попадая в центр города, я всегда удивляюсь большому количеству людей на улицах, в магазинах, на транспорте.
Сам собой возникал вопрос:
– Неужели они нигде не работают? Ведь в это время все должны быть на рабочих местах. Ну старики и женщины – понятно, они могут не работать. А что делают мужчины на улицах, базарах, магазинах? Куда так спешат? Почему некоторые из них уже с утра сидят в чайханах – пьют чай с патыром (узбекской большой лепёшкой) и наватом (местным сахаром), о чём-то разговаривают, шутят, смеются? Сидят часами, забыв обо всём. Им что, больше нечего делать? Или у них такая работа?
Не раз я спрашивала об этом брата, но, как всегда, смеялся мне в ответ:
– Дильбар, ты думаешь совсем не о том! Зачем тебе это знать?… Значит такая у них работа.
– Но у Вас, Карим-ака, работа другая?
– У меня другая, – соглашался брат. – У них – сидеть в чайхане, а у меня ловить таких, как они.
От такого ответа мне становилось не по себе, и я спрашивала обеспокоенно:
– Карим-ака, они что, бандиты
– Ну, что ты, сестрёнка, конечно нет. Хотя я тебе уже сказал, что это не твоего ума дело.
Вот и весь ответ. И не поймёшь: серьёзно он говорит, или опять шутит.
Так за мыслями я и не заметила, что добралась до дома Усмановых. Халима-апа и Усман-ака обрадовались моему приходу. Они сразу усадили меня на красочной тахте, устроенной под виноградником и устланную мягкими курпачами (узкими длинными матрасами) и подушками, заинтересованно расспрашивали меня о нашей жизни, Кариме, его работе, обо мне, подливая в пиалу душистый индийский чай.
Халима-апа, как гостеприимная хозяйка, подкладывала мне сладости, свежие лепёшки, глядя на меня улыбчивыми, добрыми глазами, внимательно слушала мой рассказ. Её муж, Усман-ака, был, как всегда, серьёзен и строг. Но эта видимая строгость не смогли обмануть