– Что, понравилась девочка? Правда хороша?
– Да, очень.
– Девочка-то есть, палван, (богатырь), но не про твою честь.
– Что, Карим-ака, себе приберегаешь?!
– Нет, я не приберегаю: Сабир приберегает.
– Какой Сабир? – Тахир сделал вид, что не понял.
И я принял его игру:
– Усманов Сабир. Надеюсь помнишь такого?
– Сабирку Усманова?! – нахмурил брови Тахир. – Конечно, помню. А, если забуду, то зубы своим блеском напомнят.
– Сколько он тогда их тебе выбил, Тахир-джан?
– Какое это имеет значение? – повысил голос Толик. – Это было давно!
– Но память-то на всю жизнь останется, – улыбнулся я беззлобно. – На каком это курсе вы так повздорили?
– На третьем, Карим-ака, на третьем. Думаю помнишь из-за чего?
– Не из-за чего, а из-за кого, – деликатно уточнил я. – Как же, конечно помню: из-за Кати Вороновой. Вы её поделить никак не могли. Не так ли, дружище? Всё помню, дорогой. Как не помнить: все парни с вашего курса были чуть влюблены в Воронову…
– А досталась этому паршивцу! Сабирке! – произнёс Тахир с такой ненавистью и яростью, словно это было вчера, словно боль в его душе не утихла до сих пор. – Он попользовался и бросил её, подлец!… А ведь я любил Катюшу. Так любил… Как никого и никогда больше уже не смогу полюбить…
– Я ездил к ней, Карим, в Джизак. – неожиданно признался Толик, – Просил выйти за меня замуж… Знаешь, что она тогда мне ответила?
– Откуда? – миролюбиво ответил ему, поглаживая по плечу, как больного.
– Она сказала: – «Толик, ты замечательный друг, хороший человек, но замуж за тебя я не выйду, потому что люблю другого. Прости…»
– Я понял, что она до сих пор любит этого подлеца, Сабира. Готов был убить его! Но, когда вернулся в Ташкент, он успел уже уехать в Фергану.
– А где сейчас Воронова? – поинтересовался я лишь для того, чтобы поддержать разговор.
– Там же, в Джизаке. Работает в Облбольнице… У неё сын растёт, Карим. Сабиркин сын… Я это сразу понял, как увидел мальчишку. – голос Тахира сорвался и он начал плакать злыми, пьяными слезами.
Едва удалось успокоить друга и увести от дверей комнаты, где была Наташа, соблазняя выпивкой. Только это подействовало на Тахира безотказно и он пошёл со мной в зал с единственной, как видно, целью: напиться.
Набирались мы в тот вечер основательно. В результате Азиз заснул тут же за достарханом, Вахоб находился в состоянии близком к отключке – с большим трудом стоял на ногах. Только Тахир, крепко держался в горизонтальном состоянии и всё повторял, как попугай:
– Вот пью и не пьянею! Пью – и не пьянею!
Друзья, наконец, собрались с силами и начали разбредаться по домам. Как я не старался уговорить их остаться, мне это не удалось.