Поначалу КАКА хотел привлечь к вопросу о Брагине всех своих подчинённых, не исключая Анатолия Николаевича. Когда же тон выступлений приобрёл, благодаря Геклеру, ненужный оттенок, он решил забыть о Маковецком. Последние годы тот выступал редко, и КАКА надеялся, что и сейчас тоже Анатолий Николаевич отсидится в тишине. Желание Маковецкого выступить оказалось неожиданным и не предвещало ничего хорошего. Подавляя в себе желание выругаться, он произнёс:
– Ну что ж, пожалуйста.
– Если позволите, я с места, – негромко начал Маковецкий.
В зале наступила такая тишина, что казалось глухой голос Анатолия Николаевича, был слышен даже за окнами. Взгляды всех без исключения участников собрания устремились на него.
– Мы сегодня достаточно уже задержались, поэтому буду краток. Огромное впечатление сегодня я получил, прежде всего, от выступлений. Было очень интересно послушать и о сырости молодёжи, и об условиях в которых находится страна, и о пристрастиях Александра Сергеевича Пушкина. Но особенно интересной показалась мне мысль о необходимости апробации наших исследований в зарубежных научных центрах.
КАКА отвёл взгляд в сторону – неизбежное произошло! Маковецкий не пропустил этот инцидент с Геклером. Он вдруг подумал, что может быть, не стоило так остро реагировать. Но последующие слова заставили встрепенуться его ещё больше.
– Дело в том, – продолжал Маковецкий, – что подобные исследования уже производились. И не далее, как в стенах этого института. Сейчас не вспомню кто, но в начале семидесятых годов прошлого, разумеется, века уже проводил эксперименты именно с излучателем и именно на резонансных частотах. И целью работы было чтение информации со стен здания. Когда эксперименты дали первые положительные результаты, тему взял под контроль известный всем комитет государственной безопасности – КГБ. Разумеется, вся информация по этому вопросу после этого стала совершенно секретной.
Маковецкий говорил негромко, но каждый звук его речи доносился очень чётко. Казалось сами стены, услышав, что разговор идёт о них, изменили свою акустику. Здание института безмолвствовало. Даже ветер за окнами стих, не желая смазывать впечатление от речи Маковецкого.
– Но, к сожалению, – продолжал Маковецкий, – как стало известно позднее, тему приостановили. Главной причиной простановки исследований стало несовершенство вычислительной техники того времени. В ту пору и вычислительные машины не имели нужных возможностей, и программирование было более трудоёмким. А может быть, просто не нашлось программиста, которому бы эта задача оказалась по зубам.
Напряжение сковало зал. Словно холодным осенним ветром сдуло уверенность с Криводоева. Испуганно переглядывались Чук и Гек. Подобно огромной снежной туче, так и не успев присесть, нависал над председательским столом КАКА. Лишь только Брагин не понимал происходящего. С недоумением вертел он головой, пытаясь