– Беатрис, иди сюда! Живей, живей!
Услышав крик матери, Беатрис, возившаяся на заднем дворе, поспешила в дом. Неужто с мамулей что-то случилось?
Мать сидела за кухонным столом, перед миской с тестом для фунтового кекса на продажу, держа в руке занесенный над яйцом нож. Замерев с разинутым от изумления и восторга ртом, она смотрела на стоявшего перед ней Сэмюэла, с нетерпением крутившего в руках букет кроваво-алых роз на длинных стеблях.
– Господи боже, Беатрис, Сэмюэл говорит, что хочет на тебе жениться!
Беатрис вопросительно взглянула на Сэмми.
– Сэмюэл, – недоверчиво спросила она, – что ты говоришь? Вправду?
– Да, Беатрис, – кивнул Сэмюэл. – Вправду.
В груди что-то мягко дрогнуло. На душе вдруг стало легко-легко, будто долго сдерживаемый вздох наконец-то вырвался наружу. Будто до сих пор ее сердце было заключено в стеклянном яйце, а теперь Сэмми выпустил его на волю.
Два месяца спустя они поженились. Мамуля ушла на покой. Сэмюэл купил для нее домик в пригороде и нанял прислугу, приходящую трижды в неделю. В радостных предсвадебных хлопотах Беатрис совсем запустила учебу и, к собственному разочарованию и ужасу, окончила выпускной курс университета, едва дотянув средний балл до «Си».
– Чепуха, радость моя, – сказал на это Сэмюэл. – Мне все равно не нравилась эта твоя учеба. Это все для детишек. А ты теперь взрослая женщина.
Мамуля тоже согласилась с ним, заявив, что теперь Беатрис все это ни к чему. Беатрис пыталась возражать, но Сэмюэл недвусмысленно дал понять, чего хочет, и, не желая разногласий, она прекратила спор. Несмотря на безупречные манеры, терпением Сэмюэл не отличался, и перечить ему не стоило. Ему так мало нужно было для счастья! К тому же, он был ее любимым, единственным человеком на свете, кому она могла верить.
Вдобавок, ей пришлось учиться быть хозяйкой дома, осваивать надлежащую – в меру властную, в меру шутливую – манеру общения с горничной Глорией и мальчишкой-разнорабочим Клетисом, являвшимся дважды в неделю для стрижки газонов и прополки сорняков. Как странно и непривычно это было – распоряжаться людьми: ведь Беатрис привыкла к тому, что в мамулиной закусочной распоряжения отдавали ей. Как неудобно было приказывать другим делать за нее ее работу! Но мамуля сказала, что к этому нужно привыкать: теперь у нее на это полное право.
В небе прогремел гром, однако дождь все никак не начинался. Конечно, теплый денек – это хорошо,