– Понял, – сказал Дэн. И, повернувшись к Дювалю, спросил: – А что вы делали, прежде чем попасть на итальянское судно?
– Ходить с мужики, с верблюды. Они кормить меня. Я работать. Мы ходить в Сомали, Эфиопия, Египет. – Он с трудом произнес названия стран, раскачивая в такт рукой. – Когда я был мальчишка, пересекать граница без труда – никому дела не было. А стал больше – останавливают, никто не хочет.
– Потому-то вы и сели на итальянский корабль? – спросил Дэн. – Верно?
Парень кивнул.
Дэн спросил:
– А есть у вас паспорт, какие-нибудь бумаги, которые подтверждали бы, откуда ваша мать?
– Нет бумаги.
– Вы принадлежите к какой-нибудь стране?
– Нет страна.
– А вы хотите иметь свою страну?
Дюваль удивленно воззрился на него.
– Я имею в виду, – медленно произнес Дэн, – вы ведь хотите сойти с этого корабля? Вы мне сами это сказали.
Дюваль усиленно закивал, подтверждая.
– Значит, вы хотите иметь свою страну… место, где жить?
– Я работает, – с упорством произнес Дюваль. – Я работает хорошо.
Дэн Орлифф снова в задумчивости оглядел молодого безбилетника. Правда ли, что он бездомный? Действительно ли он пария, незаконнорожденный, на которого никто не претендует и которого никто не ищет? Действительно ли он человек без родины? Или же все это сфабриковано, все это искусная смесь лжи и полуправды, созданная, чтобы вызвать сочувствие?
Молодой безбилетник выглядел бесхитростным. Но так ли это на самом деле?
Он смотрел умоляюще, но была в глубине его глаз словно завеса непроницаемости. Говорила ли эта завеса о хитрости или же это игра его воображения?
Дэн Орлифф никак не мог принять решение. Что бы он ни написал, он знал, что это будет перемолото и проверено соперником «Пост», дневной газетой «Ванкувер колонист».
Поскольку над ним не висел срок, он мог написать об этом когда угодно. И он решил хорошенько проработать свои сомнения.
– Анри, – спросил он безбилетника, – вы мне доверяете?
На секунду в глазах парня вновь появилась подозрительность. Затем он кивнул.
– Я верит, – просто сказал он.
– Хорошо, – сказал Дэн. – Я думаю, что, пожалуй, смогу помочь. Но я хочу знать все о вас, начиная с самого начала. – Он взглянул на де Вере, привинчивавшего к камере вспышку. – Мы сначала сделаем несколько снимков, а потом поговорим. И ничего не пропускайте и не спешите, потому что на это уйдет много времени.
Анри Дюваль, сидя в камбузе «Вастервика», все еще чувствовал себя усталым и не вполне проснувшимся.
У этого человека из газеты было много вопросов.
Иной раз, думал безбилетник, для него самого загадка, чего он хочет. Тот человек немало спрашивал, ожидая получить ясные ответы. И каждый ответ тотчас записывал на листах бумаги, которые лежали на столе. Такое было впечатление, словно острый кончик карандаша рисовал самого Дюваля, тщательно упорядочивая всю его прошлую жизнь. А ведь столь многое в его жизни