На небе – ни облачка. Над окном натянута пустая бельевая веревка с торчащими в разные стороны деревянными прищепками, но никакой простыни, которая при порыве ветра могла на секунду затенить комнату, не висит. Лишь далеко в стороне от окна сохнет чья-то темная рубашка. Значит, смотревший, обогнув дом, прошел мимо окна и, может, даже наклонившись, выставил в стекло свою физиономию и ухмыльнулся, глядя, как Марат спиной к окну, на четвереньках подглядывает за ширмы. Он оказался в глупом положении из-за того, что переусердствовал. Если бы он бездумно валялся на спине, оперев затылок на кинутый за голову локоть, он увидел бы в окно по меньшей мере обувь смотревшего.
Но довольно суеты. Первым делом Марат разгладил открытки с видами курорта и с огорчением отметил, что по картинкам и главное – по строчкам на их обороте пробежали полосы разломов, как по затрепанным картам, а между тем это важные улики. Да, этот день начинался гораздо менее удачно, чем вчерашний, но если бы Марат надеялся только на фарт, он шел бы сейчас по одному из выкрашенных синей краской коридоров Учреждения, а не сидел бы на этом основательном сундуке в помещении, более обжитом, чем весь его громадный казенный дом. Да, конечно, его интересует Адик, который явно живет не здесь, но, чтобы навести на него разговор, надо составить мнение о характере жильцов – кто-то из них, сам того не ведая, может рассказать о воре то, что подскажет Марату ход дальнейших действий.
Осмотревшись хорошенько, он подумал, что помещение напоминает похоронную контору. Может быть, ощущение склепа создавала красно-кирпичная кладка придомовой отмостки, поднимавшаяся за стеклом до половины уровня земли, которая резала окно напополам.
В маленьком, как шкатулка, заширмленном пространстве по-хозяйски использовалась каждая пядь жилплощади. Кроме сундука, пузатого и тугого, как барабан, тут помещался серенький диванчик с круглыми подлокотниками (видимо, здесь спала девушка, говорившая о качке на море). Собранная раскладушка, принесенная сюда явно на время, была прислонена к этажерке с книгами.
Подойдя к этажерке, Марат зацепил ногой раскладушку и осторожно отодвинул в сторону. На полке рядком стояли: «Васёк Трубачёв и его товарищи», «Моби Дик», «Женщина в белом», «Граф Монте-Кристо», «Кройка и шитьё», «Отверженные», «Морской дьявол», «Повесть о рыжей девочке», «Приключения Гекльберри Финна», «300 полезных советов», «Преступление и наказание», «Удольфские тайны», «Остров сокровищ», «Тарас Бульба», «Жизнь насекомых», «Пятнадцатилетний капитан», «Эндемики и экзоты Черноморского побережья Кавказа». Все книги были зачитаны до дыр (кроме свежей брошюры «Эндемики и экзоты…»). Марат решил, что это чтение молодого женского народа, вполне возможно успевшего к 1975 году состариться (а то и умереть).
Над диванчиком висел гобелен – копия хрестоматийной картины: