градус. После курьезных игр вроде «веришь – не верю», когда в умах воцаряется нервная путаница, предшествующая настроению сильного азарта, стали играть на щелчки по носу. Проиграв несколько раз кряду и вызвав общий смех слезящимися глазами и красным носом, Марат окончательно усыпил их бдительность. За время бутафории только раз он повел себя неосторожно. На волне зубоскальства один из малолеток в ненасытном стремлении находить все новые и новые поводы для насмешек подкрался сзади и хотел было стянуть торчащие из нагрудного кармана рубашки открытки, но Марат с такой цепкостью и быстротой поймал его пальцы, что можно было догадаться о его истинных возможностях, будь они проницательнее. У него пошла носом кровь – разумеется, не от этих жалких щелчков и детских козней, а от перенапряжения последних суток, но это оказалось кстати. Пока Марат останавливал юшку, полулежа на локтях и запрокинув назад голову, Барабуля предложил не валять дурака, а сыграть на деньги. Но Марат проявил роковую инициативу, и это служило верным признаком того, что он грамотно провел подготовку. Лишь когда они поставили на кон свои пятаки и гривенники, Марат с мрачной решимостью идущего ва-банк игрока молча выхватил нож и ногтем большого пальца резко выщелкнул лезвие. Хотя они уже имели возможность видеть этот нож в руках Марата, но все равно непроизвольно вздрогнули и отпрянули, и он целых две или три секунды испытывал их молчанием, словно обдумывал, кого из них пырнуть, после чего объяснил, что денег у него нет, но он готов сыграть на нож – настоящий фирменный складень, в ручке которого, кроме лезвия, открывалки и штопоры, есть пила, отвертка, шильце и даже маленькие, но вполне рабочие ножницы. Марат по очереди, обстоятельно все продемонстрировал.
«Там еще что-то написано», – почти хором взволнованно проговорили они, скрещивая на лезвии взгляды, и сразу несколько рук потянулось к ножу, но Марат, защелкнув его, опустил гладкий тяжелый болид в банк и даже прикрыл ладошкой. Знакомить посторонних с содержанием этой гравировки не входило в его планы. По их завороженным лицам, невольно приоткрывшимся ртам и жадно расширившимся зрачкам – а иной реакции и не могло быть – он понимал, что каждый уже видит себя хозяином этой вещицы. Они знали, что такое не купишь нигде, кроме заграницы, валютного магазина, куда их даже на порог не пустят, или черного рынка, где барыга за такой изысканный миниатюрный набор необходимых для жизни инструментов возьмет никак не меньше червонца. Но сейчас, оправдывая происходящее непредсказуемыми расценками фарта, любой из них не считал бесчестным присвоить за гривенник это почти ювелирное изделие из перламутра и нержавеющей стали. Только топившая Марата в море черноглазая Карина, которая не играла (да никто и не позволил бы ей принять участие в розыгрыше чисто мужской вещицы), взглянула на Марата с сочувствием, вообразив, как жалко ему будет с ней расстаться.
Когда началась игра и Марат тасовал карты, Барабуля, вместо того чтобы следить за руками банкующего,
