Да он и Британию мог завоевать, ему все равно, вон сейчас подался усмирять Далмацию, и пусть боги пощадят тех, кто попадет в его руки живым!
Налей еще вина, мальчишка, что смотришь оловянными глазами, будто уснул стоя!
Август так и сказал, приобняв за плечи: «Ты будешь первым наместником Германии, Квинтилий Вар!»
И все захлопали, закивали, будто завидуя, надо же, какая честь!
Сделать косматых варваров людьми.
«Принеси им Закон», – сказал Кесарь, и воображение сразу нарисовало ровные дороги, усаженные фруктовыми деревьями, мощеные улочки городов и амфитеатры.
Вернуться в Сирию захотелось с первой секунды.
Да, да, в Сирию, к рынкам, удушливому шафрану, реву ослов и жирным танцовщицам.
И вину.
Вину, о боги, а не этой козлиной моче, которую они варят в здоровенных чанах рядом с такими же с пивом, и не поймешь, что гаже на вкус!!!
Кресты.
Он принес германцам Закон и судил, справедливо и сурово.
Четыре легиона стояли лагерем, и он убивал свою жизнь, выслушивая бесконечные жалобы дикарей друг на друга.
Десятки племен, варварские царьки, дикие обычаи, дикая страна.
Непролазные дебри, полные чудовищно огромных волков леса, страшные косматые бабы, замотанные в какие-то платки.
Центурионы, и те смотрелись такими затосковавшими, будто их навсегда сюда прислали и дома уже не видать.
Арминий.
О, Тиберию, конечно, видней, но дать римское гражданство этому головорезу!!
Да-да, он служил в легионах, командовал германской конницей и гонял своих еще более диких соплеменников без жалости.
Ну и дали бы ему золота, бусы, шкуру, что там эти варвары больше всего ценят!
Но гражданство, да еще кольцо Всадника!
Публий Квинтилий Вар кипел от негодования.
Надменные и шумные иудеи теперь казались ему изысканным и утонченнейшим обществом на фоне этих дикарей.
Мелькнула мысль, что некоторых, наверно, зря и распял, достаточно было высечь или отрубить руку.
Арминий пьет из огромного рога, пиво льется по рыжей бороде, стекая на увешанную амулетами грудь.
Вара передернуло.
Еще один день.
Один бесконечный день…
Утро началось с доноса.
Жаркое летнее утро, птицы орут, как резанные, верещат на все лады так, что кажется, будто взорвется и так трещащая после вчерашнего пира голова.
Сегест, тесть Арминия, прибежал жаловаться на зятя.
Мол, изменник.
«Вы все изменники, – хотел сказать Вар, – все тупые дикие варвары-изменники!
И лучше всего, просто перебить вас всех и заселить эти земли галлами, уже полвека как покорными и смирными».
Но растрескавшиеся губы лишь невнятно что-то прохрипели, и едва хватило сил жестом указать мерзавцу убраться прочь.
А вечером пришел Арминий.
В рыжую бороду заплетены золотые кольца, звенит, как лошадь на параде, мощный, как дикий вепрь, римский всадник, ха!
Да гориллы из сирийских зоопарков больше похожи на римского всадника, и доверия к ним тоже больше.
Арминий что-то