Опыт тайного винопития не пробудил тяги к спиртному. Это было как посвящение, прикосновение к сакральному, к миру взрослых.
Запах вина въелся в стены. Но стал затхлым, мертвым. Отжил свое, распался на фрагменты.
В последние годы бабушка ставила все меньше и меньше вина. Бабушка, почему так мало? Неурожай? Отмахивалась. Геть, зіллечко! Неврожай! Уходит вино, уходит в землю. Силы уже не те, а оно, как кровь. С годами кровь выдыхается, вино уходит.
Дедушка пропадал в санаториях, на курортном лечении. Крым, Ялта. Санаторные групповые снимки. Ботанический сад, морской прибой, белые корпуса за спинами отдыхающих. Пил кислородные коктейли, дышал соленым воздухом. Поправлял здоровье, поддерживал легкие. И как-то вернулся из поездки с мечтой – купить домик на берегу моря. Маленькую беленую хатку, чтобы слушать прибой и читать книги.
Бабушка вслух не возражала, но про себя считала планы глупостью, пустой фантазией. А насущное оно – вот. Одно уже бегает в коротких штанишках, другое агукает в пеленках. Два сына, крепких фигурами, как два ранних огурца. Низкорослые, кряжистые. Вот только у младшего глаза мягкие, волосы светлые – в отца.
Временная хатка-мазанка стала тесна. Пора было дом строить, наследство сыновьям оставлять. Родовое гнездо, куда они приведут невест, где они заведут детей. Строили своими руками. Деду пришлось таскать на хребте мешки, мешать раствор. Долго строили. Осколок в легком сдвинулся с насиженного места. Закупорка легочной артерии. Он умер мгновенно, упав лицом в раствор, который размешивал. В цинковом корыте остался посмертный слепок его лица. Бабушка достраивала дом одна, одна растила сыновей в холодных, пустых комнатах.
Старший сын еще помнил, что пока отец был жив, мама была другой. Мягче, покладистей. А когда его не стало, обернулась мегерой, вечно раздраженной, злой. Сыновей муштровала, била отцовским военным ремнем, на горох голыми коленками ставила, боялась, что растут безотцовщиной да так и вырастут нелюдями, с плохой компанией свяжутся. Выросли людьми. Завели семьи, детей. Раз в год приезжали к матери. Внуков ей привозили, «на молоко».
Дом так и остался полупустым. В огромных парадных комнатах, спроектированных дедом, стояли одинокие кровати и шкафы. Зимний сад на террасе так и не состоялся. Бабушка в самом доме и не жила, перебралась в пристройку во дворе, возле летней кухни. Мол, дом не протопить зимой, а здесь одной печки хватает.
– Бабушка, почему? – спрашивала я ее, обводя взглядом пустые стены дома. Вид у него всегда был нежилой.
Она молчала. Отнекивалась:
– Чому та чому? Все тобi розкажи.
Но однажды я поняла. Муж был для нее всем. Огромной, немыслимой удачей. Она была лучше всех, раз получила его. Самой умной, самой красивой. С ним все и ушло. Как вино в землю.
Завтра придут покупатели. Надо открыть окна в доме, проветрить, смыть слой пыли с пола, кое-где смахнуть паутину. Разобрать старый скрипучий шкаф и не забыть, что одна дверца у него отваливается, может