По их с Шариковым воле, будучи в гостях, я был напоен и брошен на улице другим одноклассником, после чего прополз полтора квартала. Есть такой способ за спиной разводить пиво с водкой.
Паше же пришлось тяжело на первое сентября н-ного года, когда он в полубессознательном состоянии из парка Белоусова на моей спине передвигался до своей коммуналки.
Остальные были менее активны в моей жизни. но до тех пор, когда не начались массовые попойки, сторого контролировавшиеся бабками. Тогда же в мою жизнь был введен главный персонаж.
Мать в те годы. как и сейчас одела деревянное колье из развернутых в разные стороны листьев. Не знаю. Не замечал.
Еще одно странное событие. У меня был телефон. У паши был телефон, но лучше. 3310. И вот, – что-то меня дернуло, – что он мне нужен, и я его забрал у Паши. И потом еще года два с ним проходил. Но Паша тоже был далеко не прост. И родные его. И вся Тула, вместе с Анной Кузьминичной. И он забрал у меня гораздо больше. Но это не око за око. Я перед ним извинился.
И готов всегда телефон 3310 ему отдать.
Были девки, пытавшиеся меня развести под предлогом починки компьютера и потом долгое время компостировавшие мозги смсками на Пашин телефон.
Был Евгений Авдеев. ученик Б класса, математик и качок, рассказывавший про своего друга, занимавшегося формовкой крышек от люков. И о нем, о Жене тоже будет далее.
Был Ян Корабельников, через которого в мою жизнь попало основное подставное лицо.
Сам учебный процесс шел, как уже упоминал обычным ходом. Кроме конфликтов с класнной руководительницей, Натальей Александровной Логиновой (логику я изучал годами позже), который привел аж к неподаванию дневника и использованию только черных ручек – единственное проявление переходного возраста.
Еще была кража из спортивной раздевалки. Украдена барсетка. документы, тетради. Все порвано и выброшено на пустыре.
Как бы замяли. Как бы нашли и как бы кто-то извинился.
Каждую зиму, по просьбе матери я был не в состоянии заниматься на лыжах, – а после бега летом, цеплялся неподнимающимися носками ступней за маты. С кружащейся головой приходил на урок биологии после урока физкультуры. А все наблюдали. И сейчас молчат. До суда молчат?
В школные спортивные игры меня не брали что в начальной школе, что потом. Что в лагерях, что на уроках физкультуры. Бегал я пока хорошо. Но почему-то ударной ногой под мяч была левая нога, и играл я плохо. И соображал медленно, – а футбол требовал быстроты. Сейчас правая нога, – действительно, – несмотря на свою естественную силу, двигается хуже ле– вой.
С пятого-шестого класса мать захотела компенсировать недостаток еды, или просто заработать – и сняла недалеко от КБП участок в поле, на котором я был вынужден сначала копать, потом собирать жуков, потом выкапывать. Все последнее помогал делать дед. Приезжая на мотоцикле, топил в бензине жуков,